Николай Егоров - Всадник на вороном коне

На одном занятии Костя Журихин спросил лейтенанта:

— А правда, что вы не глядя разберете и соберете автомат?

— Правда, — просто ответил лейтенант. — Чего ж тут такого, ведь я профессиональный военный. Да еще командир взвода — мне сам бог велел досконально знать стрелковое оружие!

— Жаль, нет времени, — пригорюнился Прохор Бембин.

— А то — показать бы? — спокойно усмехнулся лейтенант. — А что. Покажу. Принесите полотенце.

Пока сержант Ромкин ходил за полотенцем, лейтенант продолжал занятия.

Вернулся Ромкин с полотенцем.

— В перерыве покажу, — сказал лейтенант.

Кончились занятия. Никто не расходился, никто не спешил курить.

Лейтенант Чепелин сложил полотенце вдвое, закрыл им глаза, завязал узлом на затылке:

— Проверьте, хорошо закрыл?

Сидевший впереди Прохор придирчиво оглядел повязку, потрогал узел — прочен ли? Лейтенант уверенно протянул руки к автомату, поднял его, подержал перед собой, затем упер прикладом в стол и начал разбирать.

Это был не фокус — это было чудо.

Скажи в ту минуту кто-нибудь, что у лейтенанта не каждом пальце по глазу — поверили бы. Он отделял от автомата часть за частью и раскладывал на столе, не просто клал на стол, а именно раскладывал на столе в определенном порядке. Детали не стукались о дерево, не задевали друг друга. Лейтенант не улыбался, как улыбался бы тот, кто хотел бы поразить людей своим умением. Лицо лейтенанта было невозмутимо — он демонстрировал опыт, сложный, но понятный.

Завершив разборку, он тут же приступил к сборке. И теперь все было четко и точно: сразу находил нужную часть, ставил ее на место.

Собрав автомат, снял полотенце, тряхнул головой:

— Сержант Ромкин, на перекур времени хватит?

— Хватит! — ответил сержант.

А ребята сидели пораженные и восхищенные.

Конечно, при первой же возможности каждый из ребят попробовал с завязанными глазами собрать и разобрать автомат. И, конечно, ни одному не удалось. Лейтенант видел, но ни расхолаживал, ни подбадривал.

Юра не выдержал, спросил:

— Не зря мы пыхтим, товарищ лейтенант?

— В общем-то, не зря. Пригодится. А чтоб сделать по-настоящему, чтоб добиться своего, надо знать — для чего делаешь?.. Вы что, фокус отрабатываете? Или еще что?

— Вы же для чего-то пробовали? Когда-то, — сказал Юра.

— В училище. Верно, на других системах. Но это не страшно — важно принципом овладеть… Я тогда не только дни, но и часы считал до выпуска — так хотел офицером стать. Плечи аж чесались — так офицерские погоны хотелось нацепить… Однажды в солдатском журнале прочитал рассказ о воздушном бое. Там два аса дрались. Оба смелые, опытные, меткие и быстрые. Схлестнулись насмерть. Вертелись в воздухе, а потом пошли друг на друга, и наш на какой-то миг опередил врага — открыл огонь и увернулся. На один миг быстрей! Вот что спасло жизнь и принесло победу! Один миг!.. Я тогда подумал, что летчик, возможно, не боялся лишний раз потренироваться в стрельбе, в пилотаже и еще там в чем — я не летчик. Знал он, видно, дело свое мастерски… И я представил, что в бою могу опоздать с командой, с выстрелом, с принятием решения. Жутко стало за себя, за людей, которыми придется командовать. В бою не переспросишь у преподавателя, не заглянешь в справочник, не отмеришь семь раз. В бою надо воевать и все делать только безупречно — иначе пропал… То, что я собираю и разбираю так вот оружие — это не самое сложное. Все, что полагается нам знать и уметь, мы должны знать и уметь безупречно. У нас в армии ничего второстепенного, ничего пустякового нет. И мы учимся не ради званий и чинов, а ради боя, в котором не имеем права проиграть…

Скоро наступила очередь Козырькова дневалить. Стоял возле тумбочки у входа в спальню. Рота была на занятиях. В казарме пусто. Переминаясь с ноги на ногу, Юра несколько раз прочитал распорядок дня, который и так знал наизусть. Прочитал расписание занятий. Прочитал график дежурства. В уме повторил свои права и обязанности. Они помнились хорошо — и подряд и вразбивку… Время шло, спадало напряжение, и в голове зароились разные неслужебные мысли. Думалось о доме, думалось о поездке на море. Думалось и о том, о чем невозможно не думать в восемнадцать лет. В последние годы Юре все девушки стали казаться красивыми, особенно те, с которыми посчастливилось переброситься хоть словом. Вдруг похорошели одноклассницы, даже самые вредные. Как на подбор были девушки в бригаде на стройке — их не портила заляпанная раствором одежда и густой слой крема на лице. И чего от себя таить, понравились Ира и Лена. Особенно Лена…