Игорь Минутко - Шестнадцать зажженных свечей

А над тахтой висел плакат: «Я в мир пришел, чтобы не соглашаться».

Костя был в полной растерянности, он ничего не мог понять: что происходит в этом доме? Он был полон неловкости и смущения, став невольным свидетелем чего-то такого, что не должен знать. Чтобы преодолеть это состояние, он громко прочитал плакат:

— «Я в мир пришёл, чтобы не соглашаться».— Он посмотрел на Муху.— Это ты пришел не соглашаться?

— А то как же?—усмехнулся Муха.— Садись.

В комнате было два кресла, в одно сел хозяин, в другое — Костя. Затянулось молчание. Муха взглянул на плакат.

— Все это пижонство. Я примерно раз в неделю меняю лозунги. И таким образом раздражаю родителя. Перед этим было: «Хочешь жить — умей вертеться». Глава семейства иногда по вечерам приходит меня воспитывать, видит очередной тезис на стене и тут же заводится с полуоборота. Помню, месяца три назад был у меня лозунг: «Человек человеку друг, товарищ и волк». Явился папаша, увидел, прочитал и... Прямо извержение Везувия. Так разошелся! Наверно, сам себе верил...

— Муха,— перебил Костя.— Я не понимаю... Почему ты так с отцом? И с Людмилой Васильевной?

— Как?

— Грубо.

— А!— Муха махнул рукой.— Как же! Доцент, лекции будущим учителям читает. «В ваши руки общество передает юное поколение».— Муха, очевидно, пародировал интонации своего отца.— «Оно олицетворяет будущее государства». «Крепость семейных уз...», «Семья как ячейка...». Тьфу! Тошнит. Вот наша семья — тоже эта самая ячейка, как ты думаешь?

— Не знаю,— Сказал Костя.— Наверно.

— Конечно, ячейка,— желчно подтвердил Муха. И вдруг замолчал, стал хмурым.— Полгода назад умерла от рака печени мама.— Муха взглянул на фотографию задумчивой женщины.— Через две недели родитель привел новую жену, Людочку... «Ах, Людочка, какие у тебя волосы!» — передразнил он отца.— Она секретаршей у их ректора работала. Уже три года. А значит... Да я просто не сомневаюсь. Ты можешь это понять?

— Нет, не могу,— сказал Костя.

— Я тоже не могу.— Муха замолчал, резко отвернувшись к окну.

— Ты успокойся, Муха,— тихо сказал Костя.

— С чего ты? Я спокоен, как сфинкс. Или египетская пирамида.— Но тем не менее он продолжал:— Ячейка... Ты бы посмотрел, какую они «ячейку» разыгрывают, когда гости собираются. Вернее, отец разыгрывает. Людмила только ему вторит. Вот ведь свойство женщин! Прямо раствориться в мужике. И чего она в нем нашла?

— Ты извини, Муха, но, по-моему, Людмила Васильевна очень хорошая.

— Может быть. Мне от этого не легче,— непримиримо сказал Муха.— Так вот. Спектакли для публики разыгрываются. Это надо видеть! Образцово-показательная семья… Цирк! Трагикомедия! И меня в свой гнусный спектакль втягивают. В этих комнатах... Где еще совсем недавно ходила мама... По ночам я ее шаги слышу.

— Муха! Но если твой отец любит Людмилу Васильевну...

— Любит? — перебил Муха,— Он прожил с мамой девятнадцать лет и, выходит, все эти годы не любил ее? Притворялся? Или как? Объясни! Я не понимаю!

— Я тоже не понимаю...

— Мой отец — лицемер! — Муха вскочил и заметался по комнате.— Все они лицемеры! Наши дорогие папочки и мамочки, наши уважаемые воспитатели всех мастей! У каждого — двойное дно!

— Неправда! — перебил Костя,— Мои родители...

Но Муха не слушал его, он остановился у окна, жестко произнес:

— Одному меня научил родитель со своей новой половиной: в жизнь надо вцепиться зубами и рвать ее на куски.

Костя подавленно молчал. Взглянув на него, Муха мгновенно изменился — сел в кресло, закинул ногу за ногу, сказал, улыбнувшись:

— Чего это я? Воздух сотрясаю. Иногда, знаешь, тоже пружина ослабевает. Да, Пчелка! У тебя ко мне какое-то дело?

Преодолев себя, Костя спросил:

— Муха, ты ее любишь? Скажи честно.

— Честно? — Муха пристально вгляделся в окаменевшее лицо Кости.— Честно... не знаю. Привык. Не пойму… А вообще я не верю женщинам. Любить их? Увольте!

— Не их,— тихо поправил Костя.— Одну.— Он прямо смотрел в глаза Мухи.— Я не понимаю, зачем ты ее мучаешь?

— Мучаю? — удивился Муха.— Да она сама...

— Лена сейчас дома,— перебил Костя.— Ей очень плохо. Позвони...

Муха смотрел на Костю.

— Пчелка! — сказал он.— Ты совсем потерял голову. Чего ты в ней нашел? Да таких навалом на каждом перекрестке! Хочешь, познакомлю тебя с фирмовой герлой? Сразу позабудешь...

— Не надо, Муха! Так ты ей позвонишь?

— Не знаю. Особо не тянет. Да и футбол скоро по телеку.

— А я...— Костя вздохнул.— Если бы она сказала: «Прыгни с крыши нашего дома»,— я бы прыгнул.