Виктор Лихачев - Возвращение на Мару

— А вместо «сиз» — «шив», — смеясь, подхватила Маша.

— Точно. В девятнадцатом веке в городке Кимры — это в Тверской области, жил один купец — любитель старины. Он взял и возвел название своего городка к древнему народу — киммерийцам… Самое любопытное, что в данном вопросе — я говорю о географических названиях, — ничего не надо додумывать. Без домыслов все и так закручено, как в детективе.

Я посмотрел на дочь: глаза у Маши горели, лицо разрумянилось. Она была вся — слух. Лена слушала сдержаннее, но, я видел, и ее заинтересовал мой рассказ. Впрочем, и без того, сказать по правде, «тут Остапа понесло». Это был мой конек:

— Возьмем те же Кимры. Ведь это же самоназвание целого народа, который для нас более привычно звучит по-другому — валлийцы. Напомню, у жителей Уэллса кельтские корни. Но мы смотрим на карту Центральной России. Чуть выше Кимр по течению Волги — Дубна, город физиков. Там протекает речка с таким же названием. И очень многие возводят ее название к дереву — дуб. Но, оказывается, подобные названия встречаются и в Тульской, и в Калужской областях, и на Украине. Правда, кое-где они звучат как Дубна, а кое-где — Дубно. Могло ли со временем «а» превратится в «о»? Без проблем: ведь речь идет о реке. Если река, то она Дубна. А вот в кельтском языке есть слово «дубно», и оно переводится как «глубокий». Еще одна река — Угра. Я купался в ней в районе Юхнова — течение быстрое, вода холодная. Опять смотрим в кельтский язык: угрос — холодный. А есть еще в этом языке одно слово — «вис» — течь.

— Висла? — переспросила Маша.

— Она самая. А помнишь, мы к нашим друзьям в Тулу ездили? Там через весь город речка протекает — Упа называется?

— Помню.

— Так вот, речка с таким названием есть в Чехии, а по-латышски «упе» означает «река». Правда, любопытно: буквально на одном пятачке у русских рек — кельтские, балтийские, славянские названия?

— Папа, а наших названий, получается, и нет? — спросила Маша.

— Есть и наши. Красивая Меча, Тихая Сосна, Ворона… На Сарматской равнине, как видишь, всего вдосталь, ведь на ней, словно в гигантском котле, столько народов «варилось». По каким только направлениям они не двигались, ища лучшей доли. Кто-то искал плодородных земель и теплые моря, а вот наши предки, наоборот, оказались в конце концов в северных лесах. Но загадок все равно не перечесть. Потому, к примеру, Страбон называл праславян кельтоскифами, а…

— А мне кажется, — перебила меня Лена, — теперь до истины не докопаться, и нечего на все это время тратить. Кто откуда ушел, кто куда пришел… Ты лучше, Корнилов, попробуй узнать, куда делись всего два человека — Анна и ее отец. — Она на секунду замолкла, будто вспомнив что-то. — Ой, ребята, да ведь он наш однофамилец!

— А я, между прочим, это сразу заметила, — подала голос Маша.

— Молодцы, — засмеялся я. — Поверьте, для меня это стало еще одним доводом в пользу того, чтобы заняться судьбой Белого Кельта.

— Бог даст, что-нибудь у вас и получится. Вы только обязательно побольше расспрашивайте местных. Может, кто-то знает что-нибудь о вашем Фергюсе, — серьезно сказала Лена.

Я сдержал улыбку. Разумеется, первым делом мы с Машей займемся опросами местных жителей, но меня порадовало, что дело, так захватившее нас с дочерью, по-видимому, не оставило безучастной и мою жену.

— Вот видишь, Маша, мама подсказала нам еще один метод. Спасибо ей. Кто знает, где мы найдем кончик нужной ниточки — в какой-нибудь черниговской летописи или в рассказе местного батюшки.

— Правда, надо быть готовым, — продолжила Елена, — что тот же Белый Кельт приобретет мифологические черты, как Соловей-разбойник. Поди здесь, разберись.

— И то верно. В свое время в этнографических экспедициях я в четырех или в пяти областях слушал истории о Кудеяре — атамане, что именно там он зарыл свой клад, оттуда совершал набеги.

— А на самом деле или у него было несколько братьев и они работали по методу бригадного подряда, или настоящий Кудеяр так в свое время всех впечатлил, что каждого мало-мальски приличного разбойника стали называть Кудеяром, — сказала Маша.

— Послушайте, грамотеи, а вам не кажется, что наш экскурс в историю слишком затянулся? Нам еще до дома добираться, а я ужин не готовила.

— Мы сыты духовной пищей, мамочка.

— Ой-ой, посмотрю я, что ты скажешь через час.

Мы поднялись. Уже вечерело. Огромное красное солнце садилось за Голубицу, за окрестные поля и рощи. Умиротворение и покой словно разливались в воздухе. И я вспомнил, как три года назад на этом самом месте, впечатленный похожей картиной, я рассказал своим дорогим девчатам о том, как поэт Василий Андреевич Жуковский, подъезжая вечером к родному городу Белеву, увидел нечто похожее: тихая река, солнце, медленно уходящее за горизонт и окрасившее пурпурным цветом облака, воды, купола храмов… Увидел — и написал стихи. А через много лет еще один великий человек — Петр Ильич Чайковский написал оперу «Пиковая дама», в которой для дуэта Лизы и Полины взял стихи, написанные Жуковским. Тогда Маша сказала, что они с мамой обязательно выучат этот дуэт.