Нина Кочубей - Артем Скворцов — рабочий человек

Хрустнув поджаристой корочкой, Коваль как бы вскользь спросил:

— Ты, Митя, позавчера в городе у гастронома, похоже, ждал кого-то?

Митька замер:

— Видели, что ли?

— Да, заметил, — невозмутимо отозвался Николай Семенович. — Дождался?

— Нет, не дождался.

— Разговор какой-нибудь важный? Может, зря уехал из города?

— Ничего, разговор от нас не уйдет, — со значением ответил Митька.

Опершись на локти, положив подбородок на ладони, Артемка, прислушиваясь к беседе Коваля и Митьки, глядел вдаль сквозь качающиеся травинки. Деревня отсюда просматривалась хорошо. Вон носится по улице беззаботная мелюзга. А вот и та девчонка в красном платье, что подняла вчера панику у реки. Кому-то погрозил своей палкой дед Антип. Из калитки дома под старой искривленной березой вышла какая-то женщина, повязанная платком, с корзиной в руках. «Наверно, на речку белье полоскать…» — подумал Артемка. Но женщина уверенно отправилась на другой край деревни, туда, к синему полю. Что-то было знакомое в ее походке, в том, как держала она тяжелую корзину…

— Митька! — невольно вскрикнул Артемка. — Гляди — Кондратьевна!

Вытянув шею, Митька напряженно всматривался.

— Странно… Что она тут делает? Мне сказала, что поехала к родственникам в деревню.

— Все правильно, — вмешался Коваль. — Деревня — Раменье. Родственники, вернее, родственница — Пантюхина Клавдия. Пашкина мать — сестра Кондратьевны.

— Так Пашка из этой деревни?

— Из этой.

— Почему же тогда он у бабки жил? — спрашивал Митька.

— Потому что сестры Пантюхины, как теперь говорят, делают бизнес. Кондратьевна приедет, по дворам пройдет, скупит по дешевке у кого что можно: яйца, птицу, ранние овощи — и в город, на базар! Перепродавать. А Пашка у нее первый помощник. И грузчик, и кассир, а когда надо, и сироту для жалостливых разыграет.

— Я видел, как бабка Степанида однажды садовой земляникой торговала… — начал было Артемка, но вдруг замолчал, увидев, как лицо и уши Митьки залил густой багрянец.

— Земляникой? — переспросил Коваль.

— Да, садовой, — подтвердил Артемка.

— Интересно… Клавдия-то, сестра ее, колхозный плодово-ягодный питомник сторожит…

— Воруют, значит? — встрепенулся Артемка.

— Мне давно казалось, что эти ягоды… — не договорил Митька. — Милиционеров бабка всегда очень боится. Как увидит на базаре, что милиционер подходит, так убегает сразу, а меня учит: если спросит, скажи, что ягоды из собственного сада.

— Ишь ты…

— А то еще начнет причитать, что сироту кормит-одевает, показывает на меня всем. Противно…

— Зачем же ты с ней на базар ходил? — начал горячиться Артемка.

— Я всего несколько раз. Потом бросил. Денег она обещала дать, как наторгует. А мне очень деньги нужны. Очень…

— Зачем? — спросил негромко Коваль.

Митька помолчал, сорвал былинку, пожевал ее.

— Понимаете… — И так же, как тогда, на диване, Артемка увидел, как побледнело Митькино лицо и на переносице проступили веснушки. — Понимаете… Родители мои рыбаками были. Они на сейнерах ходили в море. А однажды был шторм. Страшный… И два сейнера не вернулись на базу. Мы неделю с берега не уходили. Ждали… — Лицо Митьки дернулось.

Артемка почувствовал, как к горлу внезапно подкатил какой-то ком, его невозможно было проглотить.

Николай Семенович тихонько дотронулся до Митькиного плеча:

— Ну что ты, что ты, Митя… Извини меня, старого, я не знал… Кондратьевна все плачется: свалился сирота на мою голову, выкручивайся, как знаешь…

— Пусть она не врет! — сквозь слезы крикнул Митька. — Выкручивайся! Ей государство на меня деньги платит, — я же знаю! — а она пьет… Мне сказала: «Ни копейки нет. Наторгуем — дам»…

— Тебе деньги-то зачем?

Митька долго молчал, всхлипывая, потом, как-то трудно выговаривая слова, ответил:

— Я недавно в газете прочитал… В Мурманске одна рыболовецкая бригада хорошо работает. А бригадиром — Б. Меркулов. Отец плавал отлично. Вдруг выплыл…

— Да ты что, Митя! — горячо заговорил Коваль. — Да неужели бы он тебя не разыскал? Разыскал бы, непременно!

— Нет, я съезжу туда.

— Ну зачем же непременно ехать? Для начала ведь можно и письмо написать.

— Нет, — твердо сказал Митька. — Я поеду. Так вернее.

— Ладно, — согласился Коваль. — Съездим с тобой вместе. Вот работу в коровнике закончим и поедем. Одному нельзя. Дорога дальняя…

— А как же… — растерялся Меркулов. — Вам же на завод надо.

— Ничего, дело серьезное, думаю, что отпустят. Мы же недолго.