Олег Тихомиров - Зеленое окно

— Спасибо, тетя Гекта, я недавно обедал.

— Где же?

— В кафе.

— Ишь ты, сказала тетя Гекта. — Что ел?

— Эскалоп.

— Ишь ты, — повторила она и принялась расспрашивать про маму и папу и про то, как я учусь.

Я терпеливо отвечал на все вопросы и думал: скорей бы приходил Дим Димыч да включал свой телевизор. Хуже нет рассказывать про отметки, уроки и учителей.

Потом появился Дим Димыч. Он опять принес какие-то покупки — в двух руках у него были кульки, пакеты, банки.

— Обедал? — спросил он и, не дожидаясь ответа, объявил: — Сейчас котлеты будем есть. Знатные котлеты Гекта делает, с ложкой съешь.

С ложкой? Он ест их ложкой?

— Я обедал, — сказал я.

— В кафе, — многозначительно добавила тетя Гекта.

— Ну? — буркнул Дим Димыч. — С таких лет…

— Эскалоп кушал, — продолжала тетя Гекта. Тогда Дим Димыч подошел ко мне и сказал:

— Дыхни.

— Что? — не разобрал я.

— Дыхни, говорю.

— Зачем? — Я не мог понять, в чем дело, но все же дыхнул.

Дим Димыч старательно потянул носом и изрек:

— Не пил. Хвалю.

Только теперь до меня дошло, зачем нужно было «дыхнуть».

— Ну, чего надулся, как мышь на крупу? — Дим Димыч слегка хлопнул меня по плечу. — Проверка, она всюду нужна, в любом случае. Идем есть котлеты.

— Не хочу.

— Дело хозяйское.

Он сел и принялся уписывать «знатные» котлеты.

Ложкой.

И опять мне стало тоскливо, словно я был один. Только почему же один? Рядом тетя Гекта — гремит кастрюлями, рядом Дим Димыч — наворачивает за обе щеки. Слышно, как скулы трещат.

А все равно один.

Утром позвонила Таня.

Звонок ее не был для меня неожиданностью. Еще в поезде мы договорились, что она позвонит мне. И сегодня, едва проснувшись, я уже думал об этом.

Я представлял наш телефонный разговор во всех подробностях. «Здравствуй, Эдик», — скажет она. «Кто это?» — спрошу я чужим голосом. «Это я, Таня». — «А-а-а… — скажу я. — Что тебе нужно?» — «Как — что нужно! — удивится она. — Мы же хотели встретиться. Ты забыл?» — «Встретиться? За чем?» — и повешу трубку. Тогда она перезвонит. «Нас разъединили», — скажет Таня. «Да, разъединили, — отвечу я, — вчера… на площади», — и снопа повешу трубку. Тут уж, конечно, она все поймет и больше звонить не будет. А может, и еще раз попробует.

Тетя Гекта и Дим Димыч ушли на работу. Я остался один. «И мне, что ли, уйти? — подумал я. — Пусть звонит сколько хочет». Но не ушел, а бродил по комнате, не зная, чем заняться, и все прислушивался.

Телефон зазвонил, когда я рассматривал книгу «О вкусной и здоровой пище». Меня словно ударило током. Книга в руках задрожала, буквы запрыгали, лишь одно крупно написанное слово я мог прочитать: «Майонез».

А звонок прозвенел раз, второй, третий. Я стоял на месте и читал танцующее слово «майонез».

На четвертом звонке я не выдержал. Метнувшись, я сорвал трубку.

— Алло, — сказал я хрипло.

— Спишь, что ли? — оглушил меня мужской голос.

От растерянности я ничего не мог сказать, только прижимал к себе трубку, а перед глазами еще вертелся «майонез».

— Это я, Дим Димыч! Слышишь меня? — закричала трубка.

— Слышу, — выдавил я.

— Будешь уходить, не забудь выключить электроприборы. Понял?

От злости мне стало жарко.

— Понял?… — не унимался Дим Димыч.

— Майонез, — сказал я и почувствовал себя легче.

— Ну и жаргончик! — Дим Димыч бросил трубку.

Я вернулся к столу, машинально взял в руки книгу и прочитал жирное слово «майонез».

От хохота я плюхнулся на диван и выбулькивал лишь одно:

— Майонез… майонез…

Насмеяться досыта я не успел, потому что опять раздался звонок.

«Сейчас скажет насчет газа и водопроводных кранов», — подумал я.

— Алло!

— Здравствуй, Эдька!

— Таня!

— Эдька, встречаемся через час у большого театра. У первой левой колонны, если стоять лицом к театру. Как проехать, тебе каждый расскажет. Значит, в одиннадцать часов. Не опаздывай. — Таня тараторила без умолку, а потом сказала: — Ну ладно. Я из автомата, здесь очередь. Приходи вовремя. Понял, у какой колонны?

— У левой.

— У первой левой, если стоять лицом к театру. Ну пока.

В трубке послышались частые гудки.

Я отошел от телефона, а они еще стояли в ушах: ук-ук-ук-ук… Я был огорошен и подавлен. Так, наверное, чувствует себя борец, которого неожиданно бросили на обе лопатки.

Вот это, называется, поговорили. «В одиннадцать!.. У Большого…»

— Майонез! — промолвил я и с силой захлопнул «вкусную» книгу.