Вильям Козлов - Юрка Гусь. Повесть

- Выкатывай, ребята! - скомандовал чернобровый. Шоферы нацелились на бочку бревном, поднажали -

и она, окутанная паром, покатилась по шипящему снегу. Булькающая струя кипятка, взорвавшись белым облаком, брызнула в первое ведро.

Кипяток залили в радиаторы. От гула автомобильных моторов задрожал морозный воздух. С треском хлопали дверцы кабин, и машины одна за другой сползали с высокой платформы на дорогу. Юрка подошел к маленькому бойцу с увесистым носом и деловито сказал:

- Давай сюда ведро, сам привяжу… а ты - заводи. Боец, не отвечая, прикрутил тросом к буксирному крюку ведро и, отстранив мальчишку рукой, достал из кабины заводную ручку.

Бензовоз чихнул синим дымком и заколотился в мелкой дрожи. С радиатора посыпались на снег капли воды.

- Ну, бывай здоров, - сказал боец и полез в кабину. Когда за ним захлопнулась дверца, Юрка забарабанил кулаком.

- Дядь! - орал он. - Возьми! Мне позарез на аэродром надо… Слышь, дядь!

Машина тронулась. Юрка остался на платформе.

- У-y, черт носатый! - погрозил он вслед бензовозу кулаком. Нагнулся, схватил ледяную голышку и запустил в машину. «Бум-м-м!» - загудела пузатая цистерна с белой надписью «огнеопасно».

- Ты чего это развоевался, Огурец?

Юрка повернулся: перед ним стоял высоченный чернобровый шофер. Внизу на дороге мирно пофыркивал его бензовоз.

- А ты цыган! - сердито буркнул Юрка. - И пешью дотопаю!

Дыша на растопыренные пальцы, он поволочил свои стоптанные валенки по снегу. Шофер, скручивая цыгар- ку, смотрел ему вслед. Фуфайка, туго перехваченная ремнем, вздулась на Юркиной спине пузырем, а ниже - собралась в пышную сборку, будто женская юбка. Одно ухо большой солдатской шапки загнулось.

- Эй, Огурец!

Юрка остановился.

- Чего ты потерял на аэродроме?

Юрка подбежал к шоферу.

- Не гляди, что я маленький… Зато знаешь, какой сильный? Меня на любую работу возьмут. Снег разгребать, или что… Вот увидишь!

- А что мамка скажет?

- Нет мамки…

- А-а, - сказал шофер. -Нет, говоришь. Тогда поехали!

- Можно залезать?

Юрка вспомнил про бабку. Сидит, наверное, ждет. Картошку греет…

Бензовоз вскарабкался на пригорок. Бабкина изба с замерзшими окнами, наполовину утонувшая в снегу, и частокол со снежными шишечками остались позади. Отодвинулась назад гранитно-кирпичная водонапорная башня. И вот дорогу обступил лес. Метель с одной стороны надула на стволы снег. Обледенели голые ветви осин и берез. А ели и сосны на зло морозу по-весеннему зеленели. Ветер трепал длинные седые бороды мха, свисавшие с нижних ветвей. Молодые елочки в белых маскировочных халатах стояли на дыбках по обочинам.

Стежки звериных следов пересекали дорогу и исчезали в голубом лесном сумраке.

Семен все прибавлял газ. Деревья замелькали так, что в глазах зарябило. Юрка опасливо посмотрел на отполированную баранку, где небрежно покоилась рука шофера. Глаза прикрыты. Уж не заснул ли?

- Эе-ей! Долбанемся! - заорал Юрка.

Семен молча полез в карман за куревом. Ловко свернув цыгарку, закурил. Юрка успокоился и притих.

Смотреть на дорогу надоело. Все сосны да ели. Вспомнилась бабушка, и сразу стало тоскливо. Может, попросить Семена, пусть остановит? Поздно… Как там она, старая, без дров? И зачем полезла со своим ухватом!…

Бензовоз протарахтел по бревенчатому мосту, занесенному до самых перил снегом, и остановился.

- Проснись! - нахлобучил Семен шапку Юрке на глаза. - Градобойцы. Где тебе слезать?

- Тут… - Юрка зевнул, протер кулаком дремотные глаза и серым мячиком скатился на дорогу.

Семен отъехал немного и снова затормозил.

- Эй, Огурец! - высунув из кабины цыганское лицо, закричал он. - Если что… разыщи гараж. Слышишь? Гараж!

Бензовоз, брыкнув задним мостом, круто завернул за угол. Юрка Гусь один остался на колеистой дороге. Где-то за избами, нарастая до звона в ушах, ревели самолетные моторы. А когда гул спадал, с речки слышались мокрые шлепки. У проруби вальком колотила белье женщина в резиновых сапогах и серой мужской шапке. Там, где река делала плавный изгиб, метель до блеска выледила середину. На дальнем берегу, будто уголек в снежном сугробе, чернела бревенчатая мельница. В низине, у самой кромки леса, разбросала три десятка обветшалых дворов глухая деревушка Градобойцы. А чуть в стороне на поле, окруженном со всех сторон лесом, тарахтели тракторы, сновали машины, копошились крохотные фигурки людей. Там аэродром. Большие зеленые самолеты с одним мотором, тяжело взлетев, делали над деревней круг и исчезали за высокими маковками сосен. И снова появлялись из-за леса внезапно, с выпущенными шасси.