Энн Файн - Пучеглазый

Я стала к месту и не к месту вспоминать душку Саймона.

Забавно: стоит тебе только упомянуть о ком-нибудь в общем разговоре — а дальше все пойдет как по маслу. Я живенько в этом насобачилась и со временем так преуспела, что могла приплести Саймона буквально к любой теме. Вот, пожалуйста: вечер, Джуди наконец-то сложила в коробку игру, в которую Пучеглазый весь вечер с ней играл, проявляя чудеса терпения, и отправилась спать; мама удалилась наверх ее укладывать, а Джеральд Фолкнер меж тем пошел на кухню сварить себе кофе. Вот мама вернулась, и Пучеглазый стал уговаривать ее оставить в покое разбросанные по ковру обрывки прошедшего дня, спокойно посидеть на диване и попить кофе. Конечно, маме придется тянуться через него, чтобы достать чашку, а он, выпучив, как обычно, глазищи, станет подкатываться к ней, льстя напропалую:

— Эта блузка совершенно меняет цвет твоих глаз, Розалинда. Они делаются такими ярко-фиолетовыми.

Хоп! Оп-ля! Я дернула маму за юбку, чтобы ясно было — я к ней обращаюсь, а не к нему.

— А помнишь ту фиолетовую рубашку Саймона? Он частенько ее надевал, когда приходил к нам. Помнишь, как он водил нас на пантомиму? Он и тогда в ней был. А еще когда мы ходили с ним на автогонки, в картинную галерею и на цветочную выставку. И когда он в последний раз навещал бабушку.

Пучеглазый откинулся на спинку дивана, закатил глаза и едва заметно вздохнул, а мама сказала:

— Китти, а ты все уроки на завтра приготовила?

— Все, — отвечала я. — Я сперва Джуди помогла, а потом и свои сделала. У Джуди теперь нелады с дробями. Помнишь, как Саймон обычно помогал ей делать уроки? Ты еще говорила, что у него ангельское терпение.

Мама посмотрела на меня своим особым взглядом. Сказать по правде, она совсем не похожа на тех тетёх, что делают вид, будто жили как мышки, пока не встретили мужчину своей судьбы. Но, конечно, я замечала, что мама уже по горло сыта моими вечными «Саймон то», «Саймон это», я так все это раздувала, что можно было подумать, будто эти двое расстались в двух шагах от алтаря.

— А музыкой ты уже занималась?

— Ты же слышала. Я играла «Менуэт ре минор» и «Радостно понесу я мой крест», помнишь, как Саймон рассказывал, что в детстве думал, что они поют «Радостно понесусь я окрест»?

Саймон то, Саймон это… Джеральд Фолкнер за маминой спиной сощурил глаза и медленно провел двумя пальцами по горлу, глядя прямо на меня. По выражению его лица я могла судить, что это было скорее шуткой, чем угрозой, но притворилась, будто все наоборот, и поспешно встала.

— Хорошо. Я уйду, — сказала я тихим дрожащим голосом. — Я же вижу, что вам мешаю. Оставляю вас наедине. Пойду к себе наверх, постараюсь найти, чем бы заняться…

Я произнесла это еле слышным голосом, чтобы они решили, будто я так и просижу в одиночестве в своей комнате без дела до самой ночи.

— Не глупи, — спохватилась мама, и в голосе ее прозвучали нотки раскаянья.

Она похлопала по дивану, приглашая меня сесть рядом с собой.

— Ну же, садись. Мы будем рады, если ты останешься. Правда, Джеральд?

— О, конечно, — невозмутимо произнес Пучеглазый, глядя на меня как на пустое место. — Конечно, мы хотим, чтобы ты осталась. Как-никак, это твой дом, а не мой.

Вот уж в это трудно было поверить! Пару недель этот тип, конечно, просидел вежливо на диване, а потом совершенно освоился и стал вести себя так, словно он у себя дома. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.

Между тем, кто пришел погостить, и тем, кто живет в вашем доме по праву — большая разница. Гости сидят там, где им скажешь, и делают то, что вы им предлагаете, пока вы не пригласите их заняться чем-то другим. Если предложить им чашечку чаю и показать слайды, снятые в отпуске, то они так и останутся сидеть, как прикованные, пока вы ни пригласите их в кухню лущить горох. Гости не вскочат просто так по собственной воле и не станут расхаживать по вашему дому, рыться в вашем хозяйственном шкафу в поисках молотков и гаечных ключей и совать нос в ваши спальни.

— Китти, можно мне заглянуть к тебе на минутку?

Я постаралась поплотнее закрыть дверь, так что чуть голову себе не прищемила.

— Зачем?

Пучеглазый помахал инструментами.

— Я ищу воздушную пробку в батареях. Похоже, что она именно в твоей комнате.

Он кивнул в сторону моей двери. Рукава его рубашки были завернуты, пальцы все в масле, так что он явно говорил правду.

— Ладно.

Я раскрыла дверь, насколько это было возможно. Он стоял и ждал.

— Ну? Можешь ты открыть дверь? — повторил он.