Авраам Зак - Пропало лето. Спасите утопающего.

Ему снится.

…Восторженно ревёт огромная толпа зрителей велосипедных соревнований. Болельщики заполнили всю улицу — они на крышах, на балконах, на уличных фонарях, в витринах магазинов…

…Выстрел стартёра…

…Срываются со старта велосипедисты. Их много, их очень много…

…Жека замешкался на старте. Он хочет сесть на велосипед, но не может. Заднее колесо откатывается куда-то в сторону. Он бежит за ним, с трудом ловит…

…Стремительно проносится стайка велосипедистов под ревущий стон болельщиков…

…Жека едет на велосипеде. С фантастической быстротой он вращает педали, но его велосипед стоит как вкопанный, потом, набирая скорость, стремительно несётся назад. Двигаясь назад, он приближается к столбу, но в последнее мгновение велосипед огибает столб, проходит перед самым радиатором автомобиля и несётся по улице…

…И вот Жека едет вперёд, всё быстрее и быстрее, оставляя позади соперников. Но вдруг велосипед начинает дымиться и распадается на мелкие части…

…Из калитки дома тётушек выходит человек с огромным старинным трёхколёсным велосипедом в руках. Он в старомодном спортивном костюме конца прошлого века. Вся грудь его, как у борца, увешана медалями, а через плечо висит красная лента, на которой написано: «Дядя Коля»…

…Жека едет на трёхколёсном велосипеде…

…Хохочет толпа на улице…

…Плачут тётушки…

…Жека съезжает с дороги в канаву и падает…

…к нему бегут тётушки, а всю дорогу заполняет стадо овец. Среди овец возвышается фигура пастуха.

Пастух весь забинтован — и лицо, и руки…

…Пастух подходит к Жеке, укоризненно качает головой и забинтованным пальцем щёлкает его по лбу…

Жека вскочил, проснувшись от щелчка Валерия. Он видит Валерия, блаженно улыбается.

Жека и Валерий сидят на крыльце дома тётушек. Валерий жонглирует сосновыми шишками.

Жека, поглядывая на то, как Валерий подбрасывает шишки, говорит:

— Как хорошо, что ты приехал! Я так заврался, так заврался… Не знаю, что и делать.

— Не унывай, — говорит Валерий. — Положись на меня. Я им сам всё объясню.

С верхнего балкона дома тётушек Валерий смотрит в бинокль на Курепку. Стоящий рядом Жека пытается жонглировать шишками.

Валерий смотрит на берег реки, на плоты, растянувшиеся длинной лентой, на рыбаков, сидящих с удочками, на мальчишек, прыгающих с вышки, на пионерский лагерь по ту сторону реки…

В поле зрения бинокля проходит лесопилка, стадион с зелёной травой футбольного поля… улица…

По улице на велосипедах едут тётушки.

Тётушки всё ближе и ближе. Уже различимы лица…

— Вот чудные тётки. Кто такие? — хохочет Валерий.

Жека посмотрел на тётушек.

— Они.

— Кто «они»?

— Тётушки.

Валерий вглядывается в тётушек. Одна за другой тётушки появляются в поле зрения бинокля.

— Тётя Саша, тётя Даша, тётя Маша, — слышится голос Жеки.

— Врёшь! — испуганно шепчет Валерий, узнавший тётушек, с которыми успел уже так неудачно познакомиться.

— Правда. Тётушки.

— Всё пропало, — говорит Валерий упавшим голосом. — Если они меня увидят, я погиб. А если узнают, что я их племянник…

Валерий побежал в дом. Жека бросился за ним. Валерий сбегает по лестнице вниз. Жека с ужасом смотрит на него.

— Куда бежать? — спрашивает Валерий, глядя на калитку, в которой вот-вот появятся тётушки.

Жека с недоумением смотрит на него.

— Ну куда? Куда деваться? — повторяет Валерий и, не помня себя, бежит вверх по лестнице. Жека за ним. Они забираются на самый верх, под крышу. Перед ними — две двери. Валерий подходит к одной из них.

— Здесь что?

— Не знаю.

Валерий дёргает дверь. Дверь не поддаётся.

— Заперто!

Валерий с силой рванул другую дверь. Она распахнулась. Через окно и щели бьёт солнце, освещая чердак. Здесь стоит старая мебель, какие-то ящики с ненужными вещами, старая полотнянка — деревянная раскладушка.

— Запри дверь. Я не приходил. Меня тут не было. Иди встречай тёток. И молчи. Надо всё обдумать. Иди. Иди.

Валерий выпроваживает Жеку и закрывает дверь.

— Чего ты испугался? — уставясь в дверь, спрашивает растерявшийся Жека.

— Поругался я с ними, понимаешь, жутко поругался, — доносится из-за двери шёпот Валерия.

— С кем? — удивляется Жека.

— С ними, с тётками, со всеми тремя. Не могу показаться им на глаза. И принеси что-нибудь поесть, я умираю с голоду.