Сергей Антонов - Колючий подарок

Вечером, когда угомонились на старой церкви галки и начали квакать лягушки в пруду, дед с ружьём за плечами вышел во двор.

Лёша кубарем скатился с печки и сунул ноги в валенки. По дороге к двери он схватил пиджачок и картуз, заранее брошенные на лавку, и выбежал на двор, а оттуда на улицу.

Он увидел, как старик подошёл к дому Артамоновых и три раза стукнул в окно. Вскоре из дверей вышел сухой, небольшого роста старик Артамонов — сторож колхозной птицефермы. За плечами у него висело ружьё.

Двое зашли за третьим — Никифором, охотником и рыболовом. Дед Никифор был по-зимнему одет в полушубок. За плечами у него тоже болталась двустволка.

Трое остановились у дома Сухарева. Постучали и, когда вышел Павел Иванович с топором за поясом, уже вчетвером двинулись дальше. Молчаливый и оттого ещё более грозный вооружённый отряд под предводительством Лёшиного деда направился через огороды к лесу. За отрядом молча следовал Лёша.

Он осторожно ставил ноги, боясь зацепить за что-нибудь и обратить на себя внимание. Иногда отряд останавливался, старики переводили дыхание, поправляли ремни ружей и о чём-то переговаривались.

Через тридцать-сорок минут показался тёмный массив леса с туманом, выползающим из чащи. Сизый туман стлался по самой земле, а вскоре стал похож на очертания медведя, небольшого залива, потом расползся и уже ничего не напоминал. Если долго смотреть на изменения туманного облака, то покажется, что и тёмный лес не стоит на месте, а плывёт куда-то, то опускается, то поднимается.

Отряд дошёл до последних огородов, самых близких к лесу, упирающихся в него, и остановился. Старики стали совещаться.

Лёша широко открыл глаза, стал слушать.

Его дед несколько раз упомянул про грибы, и Лёша подумал: «При чём тут грибы?» Артамонов сказал об овце, пропавшей из стада. «При чём тут овца? Грибы в лесу, овца пропала в Дубровке, а это далеко от леса». Вскоре кто-то из стариков произнёс слово «фашист». Мальчик вспомнил о близкой линии фронта, рассказы о том, как были разбиты под Белыми Берегами враги.

Старики разделились, каждый выбрал по окраинному огороду. На прощание они свернули цигарки и, задымив, молча разошлись. Лёшиному деду достался огород Ильиной. Вчера кто-то побывал в нём, вытоптал огурцы и горох, а унёс с собой совсем мало. Дед постоял, подумал, осмотрелся вокруг и направился к шалашу, поставленному почти в центре огорода. Он залез в тёмный шалаш, сколоченный из досок, и пропал там. В чёрной пасти шалаша нельзя было ничего различить. Оттуда не доносилось ни шороха, ни кашля.

Лёше стало страшно, и он подполз ближе к шалашу. Он подполз бы ещё ближе, но тогда нужно бояться другого: дед может обнаружить его раньше, чем кончится это интересное приключение.

Темнело всё больше и больше, словно кто-то задёргивал занавесками ещё розовеющую полоску неба на западе. Скрылись в сумраке деревья леса. Только в просвете между облаками виднелся силуэт сосны, одиноко возвышающейся над лесом.

Но скоро не стало видно и её. Лёша поднялся и размял ноги. Повернулся на месте и вдруг обнаружил, что не знает, где шалаш с дедом. Здесь? Или здесь? И хотя до этого он не видел шалаша, а только знал, в какой он стороне, ему не было так страшно, как теперь. Лёша начал жалеть, что ввязался в это дело. Если бы можно было, дед сам бы взял его с собой. А раз не звал — не нужно было и ходить…

Лёша лёг между грядок с огурцами. От сырой земли ему стало холодно. Он поднялся и, прячась в кустах картошки, сел на грядку. Сидеть он должен полусогнувшись, иначе его голова будет выделяться над картофельной ботвой.

Он заметил, как перестали квакать лягушки. Послышались лай и шипение кошки: это, видно, Ильина выплеснула из миски остатки ужина. И опять всё смолкло, но ненадолго. В полной тишине возникли какие-то звуки, словно в картофельной ботве, в грядках огурцов кто-то копошился. Лёше казалось, что сейчас его схватят за горло холодные руки, совсем неожиданно и цепко. Но это ветерок пробежал по ботве и стих. Лёша знал, что эта тишина ненадолго, она сейчас будет нарушена. Он сидел и ждал, когда опять послышится возня.

Вдруг прорвались и донеслись до Лёши сдерживаемые всхлипывания. Он испугался, ещё не разобрав, что это такое. В полном отчаянии плакала мать Нюры, доярка Ольга Павловна Ильина.

Вчера днём послала мать девочку за солью в соседнее село. Нюра не пришла домой. Почтальон сообщил к вечеру, что наткнулся в лесу на её труп.

Всхлипывания усилились, голос женщины уже дрожал, он то замирал, точно обрываясь, то вновь неожиданно ранил сердце. Лёше представлялось, как мечется пожилая женщина, как капают слёзы с морщинистых щёк… У него сжались кулаки, он не заметил, как сам начал плакать, как задрожали губы.