Сергей Антонов - Колючий подарок

Лёша знал, что раз он не один, а с дедом, то уже только поэтому он в безопасности. А дед в своём краю ничего не боялся.

Лёша и дед Герасим, колхозный садовод и столяр, шли шагах в пяти друг от друга. Каждый из них нёс по плетушке. Из плетушки деда выглядывали чистенькие мордочки боровиков с прилипшими к ним травинками, в плетушке Лёши грибов было так мало, что их еле хватило для того, чтобы закрыть дно, и Лёша ревниво присматривался к тому, как дед ищет грибы.

Он подходил к невысоким, чуть приметным холмикам, что в изобилии разбросаны под дубами, и, снимая корку листьев, как черепица покрывавших мох, говорил:

— Сейчас мы посмотрим, что тут за артель.

И действительно, под листьями оказывалась целая шеренга боровиков, выстроенных по ранжиру. Самый крупный из них пробился сантиметров на десять от земли, самый маленький едва раздвинул мох и робко выглядывал на свет.

Дед забирал большие грибы, а маленькие оставлял, чтобы они ещё подросли, и закрывал их опять теми же листьями.

Лёша решился на хитрость: вчера к вечеру он наткнулся на целый выводок боровиков, но они были настолько малы, что мальчик их оставил. Жалко было уничтожать маленькие и нежные грибы, покрытые тонким матовым слоем. Стоило дотронуться до него рукой — и слой этот словно таял, слегка смачивая пальцы чем-то липким. А гриб уже казался испорченным. В плетушке они ничего не прибавят, а к утру грибы подрастут и станут большими. Сегодня этой находкой можно было воспользоваться и сразу стать в глазах деда опытным грибником. И Лёша, отыскав дуб, под которым он видел эти грибы, произнёс:

— А вот мы сейчас посмотрим, что тут за артель.

Мальчик, не дотрагиваясь до листьев, посмотрел на деда. Вот если бы дед сейчас вступил с ним в спор! Мол, не найдёшь ты, Лёшка, грибов!

Но дед промолчал, и Лёша тогда повторил:

— А вот мы сейчас посмотрим, что тут за артель, — и замер.

Листья кем-то уже разворошены, и ни одного гриба. Не было даже боровиков величиною с жёлудь и меньше, хотя вчера к вечеру Лёша видел их тут много. Мальчик был так удивлён, что, позабыв про свою хитрость, обратился к деду:

— Дедуш… Вчерась сам оставил… маленькие, жалко таких.

— Ась? — нарочно переспросил дед. — Не слышу. Сам оставил?

Старик, кряхтя, присел на землю и долго смотрел на место, указанное внуком. Кто-то рвал грибы наспех, не оставил даже самых маленьких, и все они были вырваны с корнем, с белой плесенью, устилавшей гнездо, из которой грибы родятся.

— Дедуш, кто ж это? — спросил Лёша.

Дед уложил плесень на место и сказал:

— Зверь, Лёшка. Только зверь.

— Зве-ерь? Какой, дедуш, зверь? Во-олк?

Амбар всегда привлекал Лёшу к себе, всегда манил. Он был страшный, тёмный и загадочный и поэтому ещё более привлекал внимание мальчика.

Когда там никого не было и Лёше приходилось выполнять чьё-нибудь поручение, он бесшумно открывал большую дверь и вбегал в помещение, пахнущее свежими стружками, масляными красками и ещё чем-то специально амбарным. Он натыкался на верстак или на токарный станок, но боли не чувствовал, хватал вещь, за которой его посылали, и стремительно выбегал во двор.

Но зато когда в амбаре работал дед, Лёшу никакой силой нельзя было выгнать оттуда. Здесь творились чудеса. Дед из простых досок и планок делал изумительные вещи: ветряные мельницы, которые не только махали крыльями, но и трещали, детские салазки, стулья, столы, перочинные ножи с лезвиями из косы, более острыми, чем у покупных… Да мало ли что тут делалось дедом!

Сейчас он согнулся над верстаком. Лёша вошёл и увидел, что дед усердно чистил ружьё, провисевшее на гвозде несколько лет без дела.

— На охоту, дедуш? — спросил Лёша.

— На охоту…

— На кого ж?

— На зверя, Лёшка.

— На зве-еря, — доверительно и сочувственно протянул Лёша, словно ответ деда удовлетворил его.

Герасим повесил блестящее ружьё на гвоздь, провёл по гладкому стволу шершавой, как наждак, ладонью и приступил к зарядке патронов.

Лёша видел, как дед отсыпал бумажкой порох из полотняного мешочка на другую бумажку. С бумажки он ссыпал в патрон. Лёше казалось, что этого хватит. Но дед о чём-то думал и потом добавлял пороху ещё. Запыживал дед влажной паклей. Он клал её в патрон, вставлял туда специальную палочку из дуба и ударял по ней молотком. Лёше казалось, что сейчас патрон разорвётся от этих ударов, но Герасим всё бил и бил. Потом он, наконец, положил картечь и всё это забил небольшим слоем пакли.

Лёша знал, что с такой картечью ходят на волков.