Энн Файн - Мучные младенцы

— Вот этот жесть, Сайм! Когда ты успел ее так уделать? Ну ты попал.

— Это мы еще посмотрим, — уверенно заявил Саймон. Но засомневавшись, еще раз взглянул на младенца. А может, и попал. Кукла его, безусловно, являла собой жалкое зрелище. Как это произошло? Где она так извозилась? Еще вчера Саймона ставили всем в пример. Учителя, которых он едва знал, приветливо кивали ему на переменах. А сегодня в руках у него затасканный потрепанный мешок муки с размазанными глазами и пожеванными уголками. Что же случилось?

— Зря ты позволил Хуперу и Филлипсу использовать ее вместо штанги, — сказал Уэйн.

Саймон защищался как мог.

— Дело не в этом. Ей больше досталось, когда я дразнил ею кота Гиацинт Спайсер.

— Я вижу следы не только когтей, но и зубов, — беспристрастно заметил Уэйн.

— Это все Макферсон, — мрачно сказал Саймон. — Он охотился за ней с самого первого дня.

— А откуда эти черные пятна?

— Это она в золе перепачкалась, не видишь, что ли?

— А следы от ожогов?

— Это уж моя вина, — признал Саймон. — Забыл ее на гриле, пока жарил хлеб.

— А что у нее сзади прилипло?

Саймон перевернул ее и начал осмотр.

— Клей, — сказал он. — Ириска. Грязь. Засохшие слюни Макферсона. Куриный бульон…

Саймон готов был перечислять и дальше, но Уэйн поспешно перебил его.

— Кончай, Сайм, пора идти.

И, уверившись, что на утреннем осмотре он, по крайней мере, не будет худшим, Уэйн потащил Саймона за собой в сторону школы. Когда они подходили к круговой развязке, Саймон решил объясниться.

— Понимаешь, не такой я человек. То есть сначала я думал, что такой, но потом оказалось, что другой. Бывают люди ответственные, бывают безответственные. Выходит, я безответственный. Ну вроде моего отца.

Поймав на себе любопытный взгляд Уэйна, Саймон понял, что раньше никогда не заводил разговор о своем отце с друзьями. Тем не менее, он продолжил.

— Он тоже не справился, ясное дело. Наверное, некоторым это не дано. Наверное, так уж они устроены. Они не виноваты.

Как обычно, он бесстрашно вступил в поток машин, неохотно замедляющих ход на круговой развязке.

— Он просто был не из тех, кто готов остаться на берегу, чтобы нянчить младенцев, — продолжал он, перекрикивая уличный шум и скрежет тормозов.

Как обычно, Уэйн спешил за ним, виновато кивая водителям.

— Был не из тех, кто что ?

Но Саймон уже перешел на ту сторону и целеустремленно шагал по газону к зданию школы. Его интересовало только одно, тайна исчезновения его отца была почти раскрыта. Оставалось восстановить лишь одно недостающее звено.

— Мисс Арнотт! Мисс Арнотт!

Она сразу же обернулась.

— В чем дело, Саймон?

Каково же было ее удивление, когда он запел насыщенным, сильным, уверенным тенором, который она часто слышала на линейке, не догадываясь, кому он принадлежит.

— Саймон?

Что он задумал?

— Я спешу, Саймон, — предупредила она его. Но Саймон пошел следом, продолжая петь в полный голос.

— Это что, шутка, Саймон? Пари? Что за представление?

Не дожидаясь ответа, она свернула на узкую дорожку, ведущую к двери учительской. Невзирая на строгое правило и табличку на деревянном столбе с надписью «Только для учителей», Саймон смело шел в ногу с мисс Арнотт и продолжал распевать что есть мочи:

Мисс Арнотт резко остановилась. Раньше с Саймоном таких проблем не было. Он мог быть мрачным и неразговорчивым. Мог иногда похулиганить. Но нельзя было не признать, что за все то время, что она знала мальчика, он всегда был вполне послушным. Что ей теперь делать? Как она должна поступить? Отчитать его или сделать вид, что ничего не произошло? Во-первых, подумала мисс Арнотт, есть ли свидетели?

Она взглянула наверх и увидела в окне учительской мистера Картрайта, который прикрывшись шторой, украдкой докуривал свою последнюю сигарету перед началом урока.

Он помахал ей. По ошибке приняв выражение замешательства на ее лице за мольбу о помощи, мистер Картрайт приоткрыл окно, изготовившись обрушить на голову Саймона громы и молнии за то, что он осмелился попрать священную землю.

— услышал он пронзительный голос Саймона.

«Не унывайте, родные мои?» Мистер Картрайт мгновенно понял, в чем дело. Учитель посмотрел на своего ученика с выражением нескрываемой радости и гордости. Грош цена хваленой психологии. Мальчишка живо воплощал собой победу старого доброго здравого смысла. Боже правый, вы только посмотрите, как он переменился. Еще вчера он распускал нюни как распоследний дурак, страдая от нежности к своему маленькому гадкому мешку муки. Одно слово мудрого наставника — и его просто не узнать. Парень снова в норме (во всяком случае, для него это нормально) и поет серенады своей единственной и неповторимой возлюбленной, божественной мисс Арнотт, прекрасным голосом и полной грудью.