Энн Файн - Мучные младенцы

Он обернулся к Мартину.

— Я правильно говорю?

Мартин кивнул.

— Правильно, — сказал Саймон. И затем, поскольку тема культурных достоинств и недостатков оказалась исчерпанной, добавил: — Всем спасибо.

Он машинально протянул правую руку. Мартин на секунду растерялся, но быстро понял, что Саймон хочет пожать ему руку.

— Всегда пожалуйста, — поспешил ответить он. — Обращайся.

— Ну уж нет, — заверил его Саймон. — Думаю, с меня хватит. Я все понял.

И действительно, Мартин невольно разглядел странное, неземное выражение на его лице, почти свечение, словно Саймону, как и сэру Галахаду, только что привиделся Святой Грааль, предел всех его мечтаний.

Мисс Арнотт копалась в своей сумочке в поисках аспирина.

— Он уже в третий раз прошел мимо этой двери, распевая в полный голос, — она обернулась к мистеру Спенсеру, который склонился над учебными нотами с ластиком, пытаясь превратить закрашенные четвертинки обратно в половинки. — Почему бы вам не разучить с ними более спокойные песни?

Не отрываясь от спасательных работ, мистер Спенсер невозмутимо парировал:

— Эту песню мы никогда не разучивали. И вообще, какая разница, чему мы их учим? Когда мы разучиваем колыбельную, эти парни из четвертого «В» орут так, будто это военный марш. С этим ничего не поделаешь. Вам еще повезло, что у мальчика хороший голос.

Мисс Арнотт опустила вторую таблетку аспирина в стакан с водой и мрачно пробормотала:

— Перемена, как и урок, тоже пытка, просто другая.

Она прислушалась.

— Вы слышите, он опять возвращается. Я этого не вынесу. Чего он слоняется по коридору?

Мистер Хендерсон оторвался от своей чашки кофе, чтобы объяснить ей.

— Если вы про Саймона Мартина, — начал он, — то доктор Фелтом попросил его перенести оснащенный микропроцессором пешеходный переход Ниммо-Смита на стенд, для школьной ЭКСПО. В кои-то веки мальчик делает то, что ему сказано.

— Неужели доктор Фелтом просил его при этом распевать моряцкие песни?

— Хотите, я попрошу его убавить громкость? — мистер Хендерсон высунул голову из учительской, но немного опоздал. В другом конце коридора появился мистер Картрайт.

— Саймон Мартин! — рявкнул он, обрубая прекрасный тенор на корню. — Почему ты не на взвешивании?

Саймон остановился как вкопанный, держа в руках осциллограф.

— Я переношу оборудование для доктора Фелтома, сэр, — ответил он невинным голосом ученика, знающего, что за ним стоит более могущественный учитель. — Это для ЭКСПО.

Лицо мистера Картрайта почернело. ЭКСПО! ЭКСПО! До начала оставалось еще несколько дней, а его уже тошнило от одного только упоминания о ней. Это мероприятие испортило ему всю четверть. Почему во всех школах под этот узаконенный хаос могли отвести конец четверти, а доктор Фелтом не мог? Что он возомнил о себе?

Терпение мистера Картрайта лопнуло. Прежде чем он успел взять себя в руки, поток антипедагогической брани сорвался с его губ и отозвался в коридоре с такой силой, что Саймон содрогнулся. Не то чтобы он не знал таких слов. Знал и похуже. И даже сам довольно часто пускал их в ход. Но чтобы Старый Мерин, брызжа слюной, так сквернословил — такого он еще не слыхивал!

Никогда еще учитель не возносился в глазах своего ученика так высоко.

— А ты, — закончил мистер Картрайт, воззрившись на Саймона испепеляющим взглядом, — я хочу, чтобы ты бросил все барахло прямо здесь и немедленно вернулся в класс на взвешивание.

— Так точно, сэр.

Саймон поставил осциллограф и цифровой генератор синусоидальных колебаний Вишарта прямо на пол и послушно поплелся по коридору вслед за учителем.

— Так-то оно лучше, — пробормотал мистер Картрайт. Это, конечно, замечательно, думал он, что Саймон теперь полон решимости не унывать. Но к сожалению — и в школе всегда так — всякое хорошее начинание доводится до абсурда.

Дурное настроение покинуло его на пороге классной комнаты.

— Так! — крикнул он и на лету подхватил Филипа Брустера, который отрабатывал прыжки в высоту, используя в качестве перекладины коляски Саида. — Довольно! С меня хватит! Закатывайте эту фуру в угол и вставайте с мешками в очередь. Сейчас я соберу их и передам обратно доктору Фелтому.

— Как обратно?

Мистер Картрайт совершенно превратно истолковал причину их удивления и озабоченности.

— Так. Передам обратно. Я знаю, что до конца эксперимента еще четыре дня, но вы можете провести это время с пользой и сделать последние записи в своих дневниках.