Иван Логвиненко - Багряные зори

С минуту в трубке что-то трещало, потом Божко сказал:

— Сейчас же пошлите людей с обыском в будку к Бучацкому. Ищите радиоприемник или детали к нему. О результатах срочно доложить мне! — и резко бросил трубку.

В кабинет вошел Сокальский в немецкой форме.

— Что вы с ним возитесь? — прошипел он, глядя в лицо Божко.

А потом, быстро повернувшись на каблуках, подошел к Володе:

— Ты скажешь, негодяй, кто тебя послал? — закричал Сокальский. И его тяжелый кулак опустился на голову мальчугана.

Парень не выдержал — упал. Из носа пошла кровь. Следователь поднялся с кресла.

— Михаил Кононович, — твердо произнес Божко, — следствие веду я и прошу вас в это дело не вмешиваться! — И, широко распахнув дверь, крикнул полицаям: — Заберите арестованного!

Полицай грубо схватил за воротник Володю и поволок его обратно в камеру.

— Не годится, Михаил Кононович, таким образом допрашивать подростка, виновность которого пока не доказана. Я допускаю такой способ при допросе агитатора, но в отношении ребенка…

— А вы думаете, если вырастет, то нас поддержит? Черта лысого!.. — В желтовато-зеленых глазах Сокальского вспыхнули огоньки. — Как вас понимать, Иван Ефимович? Вы кого защищаете?

Лицо Божко покрылось багровыми пятнами. Едва сдерживаясь, он терпеливо пояснил:

— Я защищаю новый порядок! Я работаю так, как меня учили. В Ольшанице в доме Бучацких уже производят обыск. Если найдут радиоприемник или детали, я заставлю этого мальчугана рассказать все, что он знает. Но как вы будете чувствовать себя, если сведения вашего агента не подтвердятся?

— Мои агенты всегда говорят правду!

— Меня удивляет, как доверчивы вы к своим подонкам!

— Прошу не оскорблять моих людей! — вспыхнул Сокальский. — Имейте в виду, я их сам подбирал!

— Тем хуже для вас, родненький! — сказал Божко.

— О вашем поведении узнают в гебитскомиссариате! — погрозил кулаком Сокальский.

— О вас тоже все узнают, — таким же тоном ответил ему следователь. — Мне нечего бояться. А вот вам…

— Что «вам»? — подскочил Сокальский.

— Я же вас знаю, Михаил Кононович, как собственный карман. Вы такой человек, что с вами дружи, а нож под полой держи, — брезгливо продолжал Божко.

— И вы, значит, прячете нож? — съязвил Сокальский.

— А как же. В гестапо, мой родненький, могут спросить, куда пан начальник девал золотые вещи тех людей, которых расстреляли в прошлом месяце… Почему вы их не сдали в государственную казну рейха, почему вы обманули немецкую власть? — наступал на Сокальского Божко.

— Н-н-о… — начал заикаться начальник полиции, — вы, дорогой Иван Ефимович, к этому делу тоже приложили руки.

— С вашего разрешения, пан начальник, с вашего разрешения, родненький, — ехидно ответил Божко. И сразу же повысил голос: — А вам кто разрешил? Кто, я спрашиваю!

— Мы с вами, пан следователь, одной веревочкой связаны. Имейте в виду, если меня немцы повесят, то обязательно на одной виселице с вами.

— Не я начинал разговор, не я угрожал, родненький, — тихо ответил Божко.

— Возможно, я и погорячился, — уже более уступчиво продолжал Сокальский. — Прошу меня простить. У нас общая цель, И судьба будет общая! — закончил он, словно гвоздь забил в твердое дерево, и тут же вышел.

— Погоди, я еще с тобой сведу счеты… — вдогонку ему прошипел Божко.

Сокальский, будто слышал этот шепот, возвратился в кабинет. Молча засунул руку в карман и достал оттуда полную горсть перстней.

— Видели? — спросил он у Божко.

На его широкой грязной ладони весело переливались золотые кольца с камнями из дорогих опалов, рубинов и аметистов.

— Дурное дело не хитрое, — нашелся следователь.

— Имейте в виду, это для господина гебитскомиссара. Теперь можете ему жаловаться.

Помолчал, а потом добавил:

— Вам, пан Божко, следовало бы не забывать, что не хвост конем крутит, а конь хвостом!

— Выходит, я хвост?! — вскочил с кресла следователь. — Твой хвост? — зло спросил Божко, неожиданно перейдя на «ты».

— Ты должен мне, черт побери, подчиняться! — закричал Сокальский и стукнул что есть силы кулаком по столу.

— Меня не испугать ни криком, ни стуком, — с достоинством ответил Божко. — Я, родненький, честно служу великой Германии.

— А я что, по-твоему, служу комиссарам?! — оскалился Сокальский.

Потом быстро вышел, в сердцах хлопнув дверью.

Зазвонил телефон. Следователь как ни в чем не бывало взял трубку. Из Ольшаницы докладывал начальник кустовой полиции. Обыск у Бучацких ничего не дал. Правда, на чердаке нашли книжку Аркадия Гайдара «Школа».