Георгий Граубин - Полустанок

— Как же ее теперь копать, земля уже сверху замерзла,— недовольно сказала мать.—Ломами ковырять, что ли?

Савелич засмеялся:

— А я природу перехитрил. Я на то место ботвы натаскал, соломки натрусил сверху. Как в печке лежит!

Мать хлопотала возле плиты и не отвечала. Видно было, что ей не хочется отправлять меня к этому не особенно приятному человеку.

— Значит, договорились,— по-своему истолковал ее молчание Савелич.— Оно ведь не только нам жить надо, людям тоже картошка нужна. Кому надо — с законным удовольствием завсегда помогу. Ну, так я жду,— напомнил Савелич, суетливо надевая треух.— Спасибочки, Яколевна.

Мать растерянно поставила чайник на стол.

— Помочь-то ему, может, и впрямь надо,— вслух рассуждала она,— да человек он какой-то скользкий, есть в нем второе дно. А с другой стороны, тоже ведь человек. Так уж и быть, помогите ему, если делать вам нечего, только не очень-то там надсаживайтесь.

Ребята приняли мое предложение в штыки.

— Такой лоб, сам бы мог выкопать. Уж если помочь, так кому-нибудь попутевее. Бабке Терещихе, например: одна живет, да и старая вон какая.

— А давайте мы этим ей и поможем,— нашелся Генка.— Заработаем на копке картошку и отнесем ее Терещихе. У нее картошка не уродилась, вот и будет ей от нас вроде подарка.

Такой поворот ребятам понравился. Бабку Терещиху любили: еще год назад она была самой бойкой старухой в поселке, и никто не знал столько ягодных мест, как она. Согнувшись в три погибели, постукивая кривой палкой, она ходко шла впереди, и когда приходила на место, все ее спутники оказывались далеко позади. Возвращаясь с полным горбовиком, она собирала их по лесу и сердито отчитывала за лень и медлительность.

В прошлом году у Терещихи умерла двадцатилетняя дочь Оля. Бабка сразу сдала, ноги у нее отнялись, и теперь она еле-еле передвигалась по комнате.

Идти на «заработки» вызвались Генка, Мишка Артамонов и Вовка Костыль. Уже у ворот нас догнали Славка — он приехал на выходной — и Кунюша.

Кунюша на всякий случай держал руку в кармане. То ли у него бил там камень, то ли свинчатка. Костыль исподлобья посмотрел на него и пригрозил:

— Если еще будешь задираться, ноги выдерну и спички вставлю.

Кунюша ничего не ответил. Он покрутил носом, втянул в него воздух и мечтательно протянул:

— Свининкой попахивает, сало едят. Может, отвалят нам по граммульке?

Савелич и Фекла Михайловна встретили нас приветливо.

— Проходите, проходите,— поднялся хозяин из-за стола, заворачивая скатерть и набрасывая ее на стол.— Мы тут законным чайком пробавляемся, исключительно полезный напиток.

Фекла Михайловна что-то торопливо убрала со стола и разлила по кружкам чай.

— Ох ты, господи, и угостить-то нечем, в магазине один хлебушко да селедка. Ну, да ничего, накопаем картошечки, свеженины изжарим.

После чая все отправились в огород.

На том месте, где была выкопана картошка, огромными штабелями лежали неошкуренные бревна. Славка присвистнул :

— Крепость можно соорудить! Новый магазин будут строить?— спросил он.

— На пристройку к магазину привез, да обмишурился малость,— отмахнулся Савелич.— Перестарался, лишку привез. Ну ничего, не пропадет, смотришь, из остатков себе какую-нибудь сараюшку слеплю. Пойдемте, картошка вон в том углу.

Оценив, сколько нам предстоит копать, Генка без обиняков заявил:

— Куля полтора будет с вас причитаться, не меньше.

— Расчет не в счет, была бы работа,— отшутился Савелич.— Что накопаем, то и съедим, а что не съедим — людям продадим.

Земля под соломой оказалась холодной и мокрой.

— Ничего, ничего,— утешал Савелич,— холод не голод — живот не сосет,— так к сыпал он прибаутками.

Мы ковырялись в мокрой земле, дыханием отогревая стынущие руки, а Савелич приговаривал:

— Не дай бог, морозом прибьет. Соломкой прикрывайте ведра, соломкой.

А выковыривая большие, краснобокие клубни, вслух радовался:

— И как сподобило припахать целик! Будто кто в бок толкнул. Припахал так, на всякий случай, а вишь ты, что получилось. У Кузнецова овес и табак с теленка вымахали, а у меня, поди ты, картошка.

Петр Михайлович, заглянув через изгородь, подтвердил:

— Табачок у меня, сусед, и вправду отменный. Только ты зря припахал лишку, супротив нормы это. На одну семью — и два огорода.

— Почему же у нас одна семья?— вспыхнул Савелич.— Она Прянова, а я Савченко, временно проживаю в ее квартире. Теперь вот сараюшку буду себе лепить. Овощ законно пойдет пополам.