Шэрон Дрейпер - Привет, давай поговорим

— Спасибо.

Я до сих пор не знаю, понимает ли Фредди, что вокруг него происходит, или живет полностью в своем мире. Поэтому я удивлена его вопросом:

— Мелли вж-ж-жик на самолетике? — Он смотрит на меня с явным интересом и даже немного с завистью.

— Нет, Фредди. Ни вжик, ни самолетика, — печатаю я и нажимаю на кнопку, чтобы Эльвира произнесла это вслух.

Фредди, сразу погрустнев, разворачивает коляску и уезжает.

Подходит миссис Шеннон, присаживается на корточки рядом со мной.

— У тебя, наверное, голова лопается от всего, что случилось за эти дни.

«Бум!»— печатаю я, но даже не улыбаюсь.

— Поговорим за обедом, хорошо?

«Да».

— Пойдешь на инклюзивные уроки?

«Да».

Все выходные я думала или о Пенни, или о том, как вести себя дальше в школе. И в конце концов решила не прятаться.

— Ты молодчина! — миссис Шеннон сжимает мою руку, улыбается и уходит к другим ученикам.

По расписанию у пятиклассников литература, но мисс Гордон заболела, поэтому на первый инклюзивный урок я иду к мистеру Диммингу.

— Ты уверена, Мелоди? — спрашивает Кэтрин.

Вместо ответа я разворачиваю коляску и направляюсь к дверям кабинета истории. Кэтрин кладет руку мне на плечо — так вместе мы и заходим.

На столе мистера Димминга стоит невзрачный пластмассовый кубок. В классе необычно тихо.

Мистер Димминг откашливается, переступает с ноги на ногу, ослабляет пальцем воротничок слегка застиранной белой рубашки (на нем снова старый коричневый костюм и поношенные туфли).

— Здравствуй, Мелоди! — с преувеличенной радостью произносит он.

Я молчу.

Он топчется на месте, будто хочет в туалет. Я на удивление спокойна: ни одного случайного движения, ни единого звука. Просто смотрю на него — и всё.

Потом перевожу взгляд на Роуз, но та делает вид, что смотрит в другую сторону.

Все молчат.

Наконец я нарушаю тишину. Спрашиваю, включив звук почти на максимум:

— Почему вы бросили меня?

Жаль, нет видеокамеры, чтобы заснять редкие кадры: в пятом классе — абсолютная тишина, все застыли. Только незаметно переглядываются: кто первый начнет?

Наконец поднимается Роуз, оборачивается ко мне и говорит:

— Честное слово, Мелоди, мы не собирались тебя бросать.

Я никак не реагирую: просто смотрю на нее и жду.

— Мы встретились пораньше, чтобы вместе позавтракать…

Я перебиваю:

— Мне никто об этом не сказал. Почему?

Все молчат, и я все понимаю без слов: потому что без меня лучше, вот почему.

Я быстро моргаю.

— Ну, мы решили, что из-за тебя мы ничего не успеем. Тебя ведь надо кормить и все такое, — запинаясь, объясняет Клер.

И опять становится тихо-тихо. Кажется, слышно, как у меня стучит сердце.

— Тебя вырвало за столом, но тебя никто не бросал.

— Вообще-то да, — шепчет Родни.

Клер смотрит в парту.

— Кто занял мое место?

Клер, не глядя на меня, медленно поднимает руку.

— Мы позавтракали за десять минут, — говорит Роуз, ковыряя пальцем какое-то пятнышко на учебнике истории. — Из-за нервов есть никому не хотелось. И сразу же поехали в аэропорт.

Встает Коннор — он, кажется, не знает, куда девать руки.

— Короче, мы приехали в аэропорт рано, а там выяснилось, что двенадцатичасовой рейс отменили, но еще можно успеть на утренний.

Молли продолжает:

— Мы быстро-быстро прошли регистрацию, а на посадку вообще пришлось бежать. Мистер Димминг и тот несся как спринтер.

— Обо мне никто не подумал?

Снова становится тихо, а потом Элена — она тоже здесь — говорит:

— Я подумала. Я первая садилась в самолет и, как только отдала посадочный талон, вспомнила про тебя и сказала мистеру Диммингу.

Мистер Димминг опять переступает с ноги на ногу.

— Мне было не до того. Я всех пересчитывал, проверял, у кого какие места, смотрел, чтобы никто ничего не забыл. Я попросил ребят позвонить к тебе домой — у Роуз ведь есть в мобильном твой номер.

Теперь все смотрят на Роуз. Медленно она поднимает на меня глаза, по щеке у нее катится слезинка.

— Ты бы все равно не успела. Я… уже достала телефон, нашла твой номер, а потом посмотрела на остальных и… — Роуз умолкает.

Я будто вижу, как там все было. Они стоят в аэропорту и уже представляют себя в передаче «Доброе утро, Америка!»: вот огромный кубок, а вот — я.

— Мы переглянулись, — продолжает Роуз еле слышно, — и каждый качнул головой: нет.

Каждый? Все до единого?