Владимир Машков - Как я был вундеркиндом

– Ну что, мама не называет больше папу тямтей-лямтей? – спросил я у Юли.

– Нет, – покачала головой девочка. – Теперь она говорит ему: «Серёженька».

– Вот видишь, всё и уладилось, а ты беспокоилась.

– Всеволод, – перешла на шёпот Юля, – значит, тем лауреатом, который заступился за маму, были вы?

– Я, – в тон ей таинственно прошептал я.

– А вы не обижаетесь, что я маме всё рассказала о вашем приходе?

– Теперь всё равно, – успокоил я девочку.

– А кто был второй лауреат, который ходил вместе с вами? – Юлю мучило любопытство.

– Мой друг Гриша, – с гордостью произнёс я.

– Если он ваш друг, – сказала Юля, – почему в такой радостный день его нет с вами?

Юля попала в самую точку. Я был уверен, что Гриша немедленно примчится с поздравлениями. А его нет. Куда же он запропастился? Наверное, дрессирует своих «тигров». Из-за собачек Гриша совсем забыл друга, то есть меня.

– Гриша скоро придёт, – ответил я и взял для Юли с полки ещё одну толстую книгу с картинками.

Мне сейчас не хотелось разговаривать. Я должен был собраться с мыслями. Мои мысли куда-то разбрелись, и мне надо было их собрать в голове.

Сперва я должен был разобраться, как мои учителя узнали, что меня будут показывать по телевизору.

Только через два дня я узнал всю правду. Мне её открыл Игорь. Оказалось, что о моём плане помочь Янине Станиславовне он рассказал своему папе. В день соревнований Александр Александрович позвонил бабушке и сообщил, что в два часа пятнадцать минут дня её внука будут показывать по телевидению. Александр Александрович попросил бабушку, чтобы она ни о чём не расспрашивала внука, потому что он хочет сделать ей сюрприз.

Но бабушка не удержалась и обзвонила всех моих учителей, даже молодого академика. Вот так все они оказались в тот час у телевизоров и видели мой триумф.

Раньше о человеке, который неожиданно становился популярным, говорили, что однажды утром он проснулся знаменитым. Теперь человек становится знаменитым ещё до того, как ляжет спать, то есть в ту минуту, когда его покажут по телевидению.

И тут начинается. Знаменитого человека узнают, ему не дают прохода на улице, просят, чтобы он дал автограф – взял бы да написал, как его зовут и как его фамилия, и ещё прибавил закорючку.

Э, я же совсем не умею расписываться. Надо срочно потренироваться.

Я сел за стол. Итак, начнём. В.Соколов. А теперь – закорючка. Какой-то хвостик жиденький получается, совсем как мышиный. Надо ещё разок попробовать. Вот теперь лучше. У меня вышел хвостик, за которым скрывается что-то огромное.

А что, если к моей фамилии добавить ещё одну? Был же «Семёнов-Тян-шанский». А я какой? Да пока никакой.

Поразмыслив, я решил отказаться от двойной фамилии. Если я, имея одну фамилию, не научился толком расписываться, то с двумя фамилиями мне никак не совладать.

А что значит «В» в моей росписи? Владимир, Валерий, Василий… Всё, что хочешь, но только не Всеволод.

Я вспомнил, что один знаменитый писатель подписывался «Вс.», и все сразу догадывались, что он Всеволод. Я хоть и не писатель, но уже знаменитый. Это мысль – буду расписываться «Вс. Соколов».

И вот что получилось у меня после неоднократных попыток:

Вс.Соколов

Я уже готов был раздавать автографы налево и направо, как в дверь позвонили. Не спеша я пошёл открывать. Гриша!

Физиономия моего друга сияла, как солнце. Я смиренно склонил голову, чтобы с должной скромностью встретить поток похвал и восторгов, который, как я предполагал, собирался на меня обрушить Гриша.

– Ты знаешь, что произошло? – спросил Гриша.

– Знаю, – я опустил глаза.

– Ничего ты не знаешь, если дома сидишь, – фыркнул Гриша. – Весна на дворе…

Я был поражён. Неужели в мире ещё что-то произошло в то время, когда я устанавливал рекорд?!

– Ты телевизор глядел? – спросил я Гришу.

– Когда?

– Пару часов назад.

Гриша помотал головой:

– Некогда мне всякую ерунду глядеть.

Вот чудеса! Весь город, не отрываясь, смотрел по телевизору, как я устанавливаю рекорд, а этот шалопай и не думал глядеть. А ещё друг называется…

– И совсем не ерунду, – обиделся я. – Показывали, как я рекорд установил…

– Мировой? – быстро спросил Гриша.

– Пока не мировой. Рекорд города.

– Молодец, – Гриша пожал мне руку и распахнул куртку: – Помнишь, что я тебе обещал?

На Гришиной шее болтался бинокль в чёрном футляре.

– Помню, – ответил я, и сердце у меня радостно запрыгало.

– Сегодня всё увидишь, – даже причмокнул Гриша. – Погодка что надо. Пошли.