Всеволод Нестайко - Загадка старого клоуна

— Та-ак… Ого-го!.. Ну и столпотворение на торгу. А вон и скоморохи. Там где-то Терешко наш Губа. Но узнать совсем невозможно. Маски на них. Хари бесовские, как тогда говорили. Ну, что ж, поехали!

— Поехали! — подхватил я.

— Поехали! — кивнул Чак.

И сразу померк свет у меня перед глазами, полетел я, в глубь веков проваливаясь.

…Первое, что я услышал была песня. Какой-то скоморох в вывернутом наизнанку кожухе, в рогатой оскалившейся маске, пританцовывая, громко пел: «Ой, хвалился князь, на рать идучи, Еще и братьев своих беря на рать: — Эх, единым махом всех я побивахом! — Но по правде то брехня. То есть ложь. — Князь от половцев, как заяц, бежал. А за ним собачка с мордою Коснячка. Вот такая слава у князя Изяслава!»

Как только скоморох допел, из серой, бородатой, в полотняных рубищах толпы зазвучали гневные выкрики: — Истинно Губа-скоморох глаголит! — Позорище!

— Срамота! — Доколе терпеть будем! — Созывайте вече, люди!

И сразу загудел, забомкал, созывая на вече, колокол. И отовсюду — с Подола, пригородов — заспешили на торг люди: ремесленники, кузнецы, седельники, сапожники, портные, кожемяки а так же купцы, торговцы и смерды (то есть хлебопашцы, огородники).

И пока они собираются, я оглядываюсь вокруг. Это будто бы то самое место на Подоле, но как оно не похоже не только на современный Подол, а и на тот — времен Богдана Хмельницкого, а потом Сковороды.

Мы стоим на просторной площади, утоптанной тысячами ног торжище. Весь Подол обнесен рубленным из колод валом.

В этом валу ворота, что ведут на Притыку, — устье речки Почайны, где размещались клети, к которым причаливали баржи. Кто бы подумал, что она была такой большой судоходной речкой! (Теперь от неё и следа не осталось).

Среди рубленных подольских домов и мазанок, что раскиданы в беспорядке, высилось церковь святого Ильи — первый христианский храм в Киеве, возведенный еще княгиней Ольгой.

На склонах горы лепились кое-где усадьбы бояр, которым не посчастливилось разместиться в Верхнем городе, но больше было хат, хижин и халуп ремесленников. Это было так называемое предместье.

Дальше начиналась Гора — Верхний город. Там жил князь, бояре, воеводы, тысяцкие, а так же гридни — княжеская охрана. (Всё это мне рассказал Чак).

Гора была обнесена высоким валом. А над Боричевым подъёмом возвышалась рубленная трехъярусная островерхая башня с тяжелыми дубовыми воротами — въезд с Подола и предместья в Верхний город. Ворота охраняли закованные в кольчуги воины в железных шлемах, с мечами, щитами и копьями. А торжище роилось и гудело. Людей становилось всё больше и больше. И вот..

— Люди! — закричал кто-то зычным голосом. — половцы рассеялись по всей земле, придут и сюда! Неужели допустим, что придут и топтать будут землю киевскую нашу, убивать детей, жен и родителей наших?!

— Не допустим! — Не бывать этому! — На бой пойдем с врагом лютым!

— Не может князь с дружиною — сам Киев защищать будем! — С оружием пойдем на поганцев! — Не отдадим Киев на погибель! Забурлило вече на торжище. — Послать к Изяславу посольство! — Пусть дает нам князь оружие и коней! Пойдём сражаться! И вот уже выделило вече по-нашему делегацию, а по-тогдашнему слив (послов то есть), и двинулись они Борячевым подъёмом на Гору.

— Стража у ворот даже не попробовала задержать их, пропустила сразу. Чак, я и Елисей Петрович полетели следом. Вот и Верхний город.

За воротами сразу справа знаменитая Десятинная церковь (фундамент которой можно увидеть сейчас у Исторического музея), а за ней обнесенный деревянным частоколом каменный двухэтажный великокняжеский дворец-терем. Уверенно и смело идут туда послы. И отступает стража. Вышел на крыльцо князь Изяслав. — Что нужно? — брови насупил. Поклонились ему послы: — Половцы рассеялись по всей земле. Вече решило просить тебя, князь, дай нам оружие и коней, мы будем сражаться с ними.

Прислушался князь к тревожному гулу, что долетал снизу, с Подола, — в глазах мелькнул страх.

— Нет! — словно камень в послов кинул, повернулся и исчез в тереме.

Как туча нахмурились послы — отказал, видишь, князь народу. А с Подола уже движутся люди на Гору. Уже запрудили Бабин торжок, что сразу за воротами. Нетерпеливо ждут решения. А как услыхали, что отказал князь, словно плотину прорвало.

— То всё от Коснячка-воеводы, пса лютого!

— Он наустил!

— Доколе издеваться над людьми будет!

— Бей Коснячка ненавистного!

И бросились к Коснячковому дворищу, что неподалёку от Софии было.