Всеволод Нестайко - Загадка старого клоуна

Сегодня у нас вдвойне великое событие. Мы наконец купили и сегодня нам привезут мебель! Папа отпросился с работы. Мама взяла отгул.

Сегодня привезут. Может уже и привезли. Сказано — в первой половине дня. Еще издалека я увидел — привезли!

У подъезда стояла большая грузовая машина-фургон с надписью «Мебель», и вокруг неё валялись разбитые ящики и белые, как снег, куски поролона. А грузчики со скрежетом «расшивали» (так это у них называется) всё новые и новые ящики, и из них, как свежие каштаны из шипастой оболочки, появлялись на свет лакированные темно-коричневые шкафы. На меня никто внимания не обращал.

Только когда я забежал в квартиру (по лестнице, потому что лифты были заняты грузчиками), папа на ходу крикнул: — Не крутись под ногами! А мама (тоже на ходу): — Возьми съешь хлеба с салом, я обед не варила! Некогда! Но какое там сало! В голове разве сало, когда такое происходит?!

Квартира напоминала мебельный магазин. Мебель громоздилось посредине комнаты, безо всякого порядка, создавая какой-то таинственный лабиринт, по которому я носился с неудержимым клекочущим гиканьем: — Ги-ги!.. Ги-ги!.. Ги-ги!..

Догикался я до того, чтобы пребольно ударился коленом об острый угол шкафа. Даже искры из глаз посыпались. Несколько минут ойкал и стонал, сидя на полу.

Но никто этого не заметил. Грузчики хекали и кряхтели. Папа суетился.

Мама отчаянно ойкала:

— Ой! Осторожно! Ой! Осторожно! Ой!

Потом грузчики уехали. А мы начали расставлять мебель.

Мебель была очень красивая, полированная, на гнутых ножках, с зеленой цветастой оббивкой. Но самое потрясающее из всего — письменный стол.

Ну такой красивый, ну такой красивый, сроду таких не видел. И полированный, и узорчатый, и с фигурными ключами, и на восьми гнутых ножках.

— Это тебе, Стёпа! — торжественно сказал папа. — Уроки на нем будешь делать. — Ну да! — воскликнула мама. — Чтобы поцарапал.

— Не поцарапает, не поцарапает! Что же он, глупый — царапать такой стол. — Не поцарапаю. — неуверенно сказал я. — И на кухне можно уроки делать. — Не сдавалась мама.

— Что значит — на кухне? Почему это — на кухне?! Это я покупал такой стол, чтобы мой сын делал уроки на кухне?! Нет! Нет! Он будет делать уроки за этим столом! Слышишь, сынок! — Слышу. — Да тише, тише, не кричи. Посмотрим. — Не посмотрим, а будет, как я сказал. Вот! Через мой труп! — Ну хорошо, хорошо…

Бедные мужчины! Сколько этих трупов оживили, подняли с дороги женщины. А то бы пройти нельзя было.

Уроки я делал на кухне. И не жаловался: зачем мне эта полировка!

Вечером к нам зашел сосед Аркадий Семенович, с которым папа курит на лестнице (мама не позволяет папе курить в квартире из-за меня — «чтобы не портить детское здоровье»). Аркадий Семенович работает на фабрике, которая изготавливает фурнитуру для мебельной промышленности, то есть разные замочки, петли, ножки, загогулины, накладки и тому подобное.

Аркадий Семенович походил, покрутил носом, скривился. Потрогал фигурные ключи, втулки, загогулины, сказал: — Вот это скоро отвалится. А это отклеится. И вообще наша «Лыбедь» и лучше и дешевле. И пошел курить на лестницу.

— Чтобы у тебя самого поотпадало и поотклеивалось! — сказала ему вслед обиженная мама.

Через минут пятнадцать, покурив, он снова пришел. — А вообще бы вы мне открутили одну ножку шкафа. Я бы вам через два дня принес. Я хотел бы снять копию.

Мама покраснела:

— А я что — эти два дня шкаф руками держать буду?

— Подкладете что-нибудь.

— Нет! Извините — нет!.. Знаете, извините, поломаете ненароком, потеряете. Мне тогда хромой шкаф хоть выкидывай. Если хотите, перерисуйте себе. — Зачем мне перерисовывать, я и так запомню, — равнодушно сказал Аркадий Семенович и снова пошёл на лестницу курить. Мама даже взвизгнула от возмущения.

— Ну! Вы слышали! Ножку ему открутить! Ну! Чтобы ты не курил с ним больше! И вообще — хватит уже! Бросай курить И сам себя и нас со Стёпою только травишь…

Мама еще хотела сказать, возмущенная соседом, который не оценил как следует нашу мебель, но… зазвонил телефон.

С этой мебелью мы совсем забыли, что вчера папа заказал на сегодняшний вечер разговор с дедом Гришей и бабушкой Галей. — Аллё-ё! — закричал я, первым взяв трубку.

— Алло!.. Стёпа! Это ты? — услыхал я как будто и далёкий, но такой близкий, родной голос деда Гриши. — Я! Дедушка! Здравствуйте! Здравствуйте! Как вы там?

— Здоров. Мы ничего, а вы?

— Мы — здорово! Мебель купили! — Что? Что? — А ну дай! — сказал папа м выхватил у меня трубку.