Всеволод Нестайко - Загадка старого клоуна

И первое место, куда везут туристов со всего света, — это, конечно, София. Во-вторых, нет, наверно, человека, который приехав хотя бы на два дня в Киев, не побывал в Софии. Поэтому, или вы уже были там, или скоро будете. И сами увидите. А лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. «Потому что то, что ты видел, ты всё-таки видел, а то, что ты не видел, всё-таки не видел», — говорит мой дед Гриша.

Когда ты заходишь в Софийский собор, то сразу же раскрываешь рот. И так с раскрытым ртом и ходишь всё время. Единственное, что ты можешь говорить, — это «О!». Огромная мозаика Вседержателя высоко-высоко в центре купола над головой.

— О! Мария-Оранта.

— О! Архангелы.

— О! Апостол Павел.

— О! Саркофаг Ярослава Мудрого.

— О!

Мы слушали объяснения экскурсовода о строительстве собора, о библиотеке Ярослава Мудрого, которая, может, где-то тут близко закопана в землю, но до сих пор, но до сих пор не найдена, о присяге киевлян в соборе на верность братскому российскому народу после Переяславской рады, о молебне Петра Первого в честь победы над шведами в битве под Полтавою, о многом-многом другом и уже не «окаем», а только молча крутим головами, рассматривая. Даже Игорь Дмитруха, всегда такой быстрый на реплики во время экскурсий, молчит, как воды в рот набрал.

Поднимаемся по скользким чугунным, стертыми миллионами ног ступеням южной башни.

— Знаменитая фреска одиннадцатого века «Музыканты и скоморохи» — говорит экскурсовод. У меня сжимается сердце. Я смотрю на облупленную, бледную фреску, на которой нарисованы какие-то музыканты с дудками, плясуны и акробаты (они, наверно, и есть скоморохи), и в ушах моих звучит голос умирающего Тимохи Смеяна: «Слушайте… Был когда-то скоморох Терешко Губа… тут… в Киеве… давно… один из семидесяти…».

Мы еще долго ходили по собору, но я уже время все думал об этих скоморохах, о Тимохе Смеяне, о зелье-веселье и не мог успокоиться. Что хотел сказать запорожец Тимоха перед смертью? Знал ли он секрет зелья-веселья? Хотел ли передать его нам и не успел: Или, наоборот, не хотел? Почему он вспомнил скомороха Терешко Губу, который давно жил в Киеве? И когда это давно? В каком хотя бы столетии? И что означает «один из семидесяти, которых нет…?»

Сколько вопросов — и все без ответов. И вчера вечером про это думал, и сегодня утром. Только Сурен отвлёк меня немного, переключив моё внимание и эта экскурсия.

А это — снова… И надо же! Фреска одиннадцатого века про скоморохов. Будто специально. А между тем, в Киеве даже речка была Скоморох. Левый приток Лыбеди. Мне про неё Чак говорил. Она текла откуда-то с Лукьяновки, пересекала улицы Речную, Павловскую и возле Златоустовской вливалась в Лыбедь. Теперь она течет под землей. Скоморох Терешко Губа. Когда же он жил?

Я и дома продолжил думать об этом. И ничего мне в голову не лезло, никакие уроки. Хотя сегодня суббота и уроки можно было бы и учить. Но я хотел их всё-таки выучить. А что, если позвонит Чак?

Я уже привык, что встречаюсь с ним только после того, как сделаю уроки. Тогда у меня спокойно на сердце и я могу путешествовать сколько угодно и куда угодно, хоть в каменный век.

Я сидел и, проявляя всю силу воли, на которую только был способен, занимался.

Я еще не привык к телефону, и каждый звонок заставлял меня вздрагивать. И когда телефон зазвонил, у меня аж дух перехватило. — Алло!

— Степанян! — голос Туси звенел весело и задорно. — Привет! А что ты делаешь?

— Уроки… привет… делаю, — буркнул я (хотя я ждал не её звонка, мне было приятно, что она позвонила).

— Тьфу! Так завтра же воскресенье! Не успеешь что ли? Давай лучше в парк Примакова приходи. Наши все там собираются. И Тося, и Надя, и Нина… И Лёня Монькин… В «Вожатый, вожатый, подай пионера» поиграем. Приходи. К центральной клумбе. Что ты мычишь? А?

Сердце мое разрывалось. Я так давно не играл в компании. А я же так люблю веселую компанию. Я же человек коллективный. Правда, там коллектив преимущественно женский. Один Лёня Монькин каким-то образом затесался. Пропала Мальвина, невеста моя. Она убежала в чужие края…

У-у! Видишь, дразнил меня, а сам… Но это всё равно. Я и с девочками с удовольствием поиграл бы. У меня с ними были неплохие отношения… Но… А что, если позвонит Чак? — Сдерживая вздох, я сказал: — Очень жаль, не могу… занят…

— Не можешь — не нужно. Как знаешь, — обиженно ответила Туся и повесила трубку. Чак не позвонил ни в субботу, ни в воскресенье… И лишь в понедельник, когда я уже перестал ждать, примерно в три часа неожиданно зазвонил телефон.