Кармен Васкес-Виго - Мятные леденцы

— Дело в том, что проиграть нам никак нельзя, — хмуро признался Тоньо.

Пепито ничего не понимал.

— Играть мы будем всё равно… мы должны играть… Но так, чтобы мы не проиграли… — объяснил Тоньо. — Понимаешь?

— Пока нет.

— Тебе нужны деньги. Не так ли?

— Так, и довольно много.

— Я дам тебе за это пятьдесят монет…

Пепито удивился, он не мог поверить в то, что Тоньо, зная об их неприятностях, хочет помочь им. Он готов был расцеловать Тоньо, но тот продолжал:

— …конечно, в обмен на кое-что.

— На что?

— Вы нам дадите выиграть.

— И тебе не стыдно предлагать такое? — Пепито не верил своим ушам.

Тоньо решил испить горькую чашу до дна, другого выхода у него не было.

— У меня есть на это соображения… высшего порядка. Итак, пятьдесят песет… Мяч будет наш. У нас есть настоящий футбольный.

Пепито вспомнил свой мяч, мяч из старых носков, и подумал, что, пожалуй, рискованно играть настоящим футбольным мячом без подготовки.

— Сам не знаю… Вдруг ребята не захотят…

— А ты поговори с ними. Но, чур, моим об этом ни слова. Уговор?

— Ни слова, — торжественно произнёс Пепито; чтобы прекратить неприятный разговор, добавил: — И хватит об этом!

Тоньо пошёл домой, довольный результатом разговора. Пепито же был расстроен. Что и говорить — предложение было заманчивое. Как сказать ребятам? Он понимал, что они могут не согласиться…

— Мы должны дать им выиграть? — пришёл в ярость Китаец, выслушав Пепито.

— Зато они дают нам пятьдесят песет…

— А как же слава и доброе имя нашей команды? Какие же мы «непобедимые» после этого? — сопротивлялся Курро.

— Хватит глупостей, — решительно заявил Кике. — Пятьдесят песет — это пятьдесят песет.

— Дон Хоакин каждый раз, как встречает меня, говорит, что он устал ждать, — горестно вздохнул Пепито.

Нужно было решать, принимать условие или отказываться. Отказаться — значит потерять пятьдесят таких нужных песет.

— Ладно! — решился Кике. — Играем, проигрываем, получаем деньги, а потом уже мы им покажем, как надо играть.

— Мячом каким будем играть? — спросил Китаец, будто он спрашивал о дне своей казни.

— Мячом Тоньо, настоящим футбольным мячом. Мы должны принести аптечку.

— У нас её нет.

— У отца есть какая-то коричневая мазь; по-моему, очень хорошая.

— Для чего она хорошая? — поинтересовался Китаец с похоронным видом.

— Не помню, — Курро заколебался, почёсывая колено. — Но если отец говорит, что хорошая, значит, она годится для всего.

— А как же форма? У Тоньо и его ребят есть белые майки с длинными рукавами и ботинки.

— Ну да? — заволновался Курро. — Откуда это у них?

— У Тоньо богатый крёстный отец, вот он и купил всё… — объяснил Кике.

— Форма-то неважно, — сказал Пепито. — Нам ведь в футбол играть, а не для обложки журнала фотографироваться.

— А я не хочу, чтобы надо мной смеялись, — запротестовал Китаец. Он искал любой повод, только бы не участвовать в игре.

Ребята с укором смотрели на него.

— Не беспокойтесь. Что-нибудь да найдём… Пусть каждый поищет у себя дома, — миролюбиво предложил Кике.

У Кике были сестры-близнецы, чуть младше его.

У них была своя отдельная комната. Кике почти никогда не входил к ним. Куклы, цветные тряпки, розовые занавески — всё это казалось ему безвкусным и ненужным.

В этот день Кике пришёл к ним. Девочки сидели за столом и завтракали. Кике улыбался изо всех сил и старался быть приветливым.

Нати и Рита ели хлеб с маслом, посыпанный сахаром. На тарелке, стоящей посреди стола, лежало ещё несколько больших кусков. Сразу было видно, что в этом доме любили вкусно поесть.

— На этом куске мало сахара, — заметила Нати, сморщив свой хорошенький носик.

— Посыпь ещё, — посоветовала Рита.

На столе, кроме тарелки с хлебом, были два стакана молока и плитка шоколада.

— Очень ты хитренькая. Себе принесла шоколад, а мне ничего… даже сахара… — захныкала Нати.

— Ладно, ладно, схожу я тебе за шоколадом. Но сахар неси себе сама.

Девочки вскочили и выбежали из комнаты. Кике остался в комнате, сделав вид, что его заинтересовала кукла, изображающая утёнка Дональда. Потом он тихо подошёл к шкафу, бесшумно открыл его и нашёл в нём то, что искал: два одинаковых свитера в белую и синюю полоску. Он был уже у двери, но не выдержал, обернулся и посмотрел на стол. Обжорство, как часто уже с ним случалось, и на этот раз погубило его. Он схватил кусок хлеба с сахаром и с жадностью сунул его в рот. Услышав голоса девочек, Кике нервным движением скрутил свитера и сунул их себе за пазуху. Живот у него сразу раздулся, и сестрички не могли не заметить странной выпуклости, которая изменила стройную фигуру Кике.