Кристина Гудоните - Дневник плохой девчонки

Целый день провела у реки, накупалась до посинения, поиграла в волейбол с местными детьми. Домой вернулась сильно обгоревшая, но довольная собой. Мамы не застала — она куда-то свалила, оставив записку: «Меня не жди, вернусь поздно. Поешь. Люблю. Мамуля». Прямо как бабушка Валерия! Остывший обед ждал меня на плите, я так оголодала, что слопала его, даже не разогрев.

Мамина машина стояла в гараже. Значит, она никуда не уехала. Может, по лесочку гуляет? Я взяла книжку, но читать вскоре надоело, и я вышла из дома. Уже темнело, в садах засветились первые огоньки. Не пойму, куда она запропастилась…

В общем, двинула я к забору и попыталась через щели разглядеть, что делается у скрипача. Увидела, что его машина во дворе, значит, и он никуда не уехал. В одном из окон горел свет, и, прислушавшись, я убедилась, что Гвидас дома: оттуда слышались тихие голоса. Его голос и мамин… Временами они надолго умолкали… И занавески задернули… Вот оно что…

Представила себе, как они сидят, прижавшись друг к другу, и он целует ее пальцы. По одному. От этой картины у меня заныло под ложечкой.

Решила дождаться, пока она выйдет, чтобы выяснить все до конца, собственными глазами ее увидеть и убедиться, что мне не почудилось. Прошел час, другой, прошло бесконечно много часов, минут и секунд, но мама так и не появилась. Стало прохладно, и я сходила за одеялом. Наконец свет в окне погас. Мама осталась там. Теперь уж точно все кончено… Я натянула одеяло на голову и поплелась домой…

Вот и все.

Доброй тебе ночи, милый дневник!

Автобуса не было довольно долго, и, когда я добралась до Ратуши, Лаура уже меня ждала. Пока я ехала, она успела купить продукты по списку и готова была идти к своей бабульке, так что мы решили сначала сделать дело и получить вознаграждение, а потом смело гулять и радоваться жизни.

Мы шли по Пилес и лизали мороженое. Я спросила:

— Лаура, что бы ты делала, если бы узнала, что твоя мама влюбилась?

— Моя мама? Как это — влюбилась? Она же пока не в разводе.

— Ладно, пусть не твоя мама, на самом деле я не имела в виду твоих родителей. Что ты думаешь насчет мам вообще?

— A-а, вообще… Ну, раз они замуж выходят, значит, бывает, что и влюбляются… Хотя… Мне-то откуда знать? Нашла кого спрашивать…

— Не смейся, Лауруте. Можешь себе представить, как кто-то целует пальчики твоей маме?

— Да как-то не очень… Не видела такого.

Лаура уставилась на меня, явно ничего не понимая.

— А как ногти обкусывает? — безжалостно продолжала я.

— Ты спятила?

— Хотя, конечно, не всякая женщина может подарить своему другу такое наслаждение!

Лаура вытаращилась на меня так, будто в первый раз увидела привидение. (Во второй раз, известное дело, на него уже не очень интересно смотреть.)

— Ты совсем сдурела.

— М-м… — промычала я и выразительно повела глазами.

— Что означает это твое «м-м»? Ты что, хочешь сказать, твоей маме кто-то обкусывает ногти?

Я видела, что подруга умирает от любопытства, и потому решила еще немного ее подразнить. Потупилась, глубоко вдохнула, потом медленно выдохнула — и Лаура не вытерпела:

— Так скажешь или нет?

Я продолжала загадочно молчать.

— Послушай, Котринита (мексиканских сериалов насмотрелась!), не зли меня! Начала говорить — договаривай до конца.

Сжалившись над ней, я сказала:

— Ну ладно. Только поклянись, что никому ни слова!

— Само собой!

Дальше разговор шел примерно так:

— Моя мама — шлюха.

— Брось…

— У нее есть любовник.

— Да ты что…

— Он на восемь лет ее моложе.

— Ого.

— Наш сосед.

— Правда?

— Скрипач.

— Черт возьми!

Мы обе умолкли. Лаурино мороженое подтаяло, и она на ходу оставляла за собой ровные белые кружочки, прямо как в сказке про Ионукаса и Гритуте [5] Литовский вариант сказки братьев Гримм про Гензеля и Гретель. Когда детей уводили в лес, чтобы там оставить, Гензель-Ионукас (как и Мальчик-с-пальчик) разбрасывал вдоль тропинки белые камешки и благодаря этому сумел найти обратную дорогу. . Если что — нас нетрудно было бы найти по этим следам!

— А ты откуда знаешь? — немного помолчав, спросила Лаура.

— Видела собственными глазами.

— Что видела? Как они… ну… это самое…

Такая уж она, Лаура, — не может, как нормальный человек, произнести слово «трахаются» (родительское влияние!), потому все время и блеет, как овца.

— Можно сказать, видела, — не поднимая глаз, проговорила я.

— Застрелиться!