Зиновий Шехтман - Начальник боепитания

Дед удивился:

— Не пойму я, парень, о чём ты речь ведёшь.

— Не притворяйся, — напирал Гриша, — я ведь знаю, что к тебе по ночам люди ходят. Скажи кто?

— Кто? — переспросил дед и, как бы рассуждая вслух, заговорил: — Что ж, тебе, пожалуй, можно сказать. Обида у тебя на фашистов большая должна быть. Мать убили, сестру угнали… Только умеешь ли ты язык за зубами держать?

— Умею, — сказал Гриша, чувствуя, что стоит на пороге тайны.

— Ну смотри, парень, чтобы потом не раскаиваться. Так вот: этой ночью был у меня Диковский.

— Диковский? — растерянно переспросил Гриша. Он готов был услышать любой ответ, но только не этот.

— А Сенька Крикунов? Я ведь подумал, что это он.

— О Семёне особый разговор, — уклонился от прямого ответа дед.

— Дедушка, — взмолился Гриша, — расскажи, ну расскажи… Тогда и я тебе кое-что расскажу.

— Говори ты сначала.

Где-то в глубине души Гриша понимал, что поступает неосторожно, но удержаться не мог и рассказал всё — о Чернове, о каре, постигшей Федьку, о поджоге дома.

— Та-а-ак, — удивлённо протянул старик, — выходит, ты тоже геройский парень. Если так, слушай: Семён Крикунов — это свой человек.

— Так ведь он же полицай!

— А ты думаешь, что если повязку надел, так и совесть потерял? Нет, брат, не все по черновской дорожке идут. Почему, думаешь, немцам не удалось хлеб отобрать? Кто нас предупредил? Семён. Кто в Володьку Корнеева стрелял, когда он в селе попался, да так, что Володька без единой царапины ушёл? Семён. Опасную он игру ведёт, да нельзя иначе. Диковский подозревает, что к его отряду какой-то предатель примазался, уж очень точные сведения немцы получают. Разоблачить нужно предателя. Вот только успеет ли Семён это сделать?

Но Семён не успел. Этот разговор происходил в среду, а в ночь с субботы на воскресенье около немецкого технического склада были захвачены Диковский и ещё двое партизан. Утром в воскресенье об этом знало всё село. Ждали — вот-вот погонят народ смотреть казнь. В том, что партизан повесят, никто не сомневался. Но фашисты придумали необычное воскресное развлечение. Утром задержанных допрашивал сам комендант. Их сильно избили, но, не добившись ответа, вывели за околицу, в Попову лощину, и сказали:

— Идите, комендант вас отпускает.

Диковский и один его товарищ шли не торопясь, а третий, не выдержав, побежал. Сзади загремели выстрелы. Все трое упали. Конвоиры подошли, ткнули сапогами неподвижные тела и, убедившись, что люди мертвы, ушли. Староста послал троих людей закопать убитых. Те через некоторое время вернулись и доложили, что задание выполнено.

Однако прошло два дня, и технический склад взлетел на воздух. А ещё через несколько дней на многих стенах забелели листовки:

«Товарищи, не покоряйтесь, верьте в победу! Гитлеровцы хотят взять Москву и покорить русских. Не будет этого! Не взять поганым псам нашу родную Москву. На подступах к столице фашисты истекают кровью. Скоро Красная Армия погонит их обратно.

Что ж! Склад могли взорвать и без него, листовки тоже можно подписать его именем. Но вот случилось совсем уж непонятное: пошёл как-то в лес бывший колхозный конюх. Вернулся взволнованный. Долго не отвечал на расспросы жены, а потом коротко бросил:

— Диковского видел.

— Будет тебе!..

— Честное слово!

— Где?

— Мимо гумна шёл с каким-то парнем.

— А как же?.. Его же расстреляли.

— Вот так же! Откуда я знаю?

— Может быть, ошибся?

— Что же я, Мишку Диковского не знаю?

Вскоре рассеялись все сомнения: ранним утром недалеко от школы, где размещалась комендатура, нашли труп одного из партизан из отряда Диковского — Андрея Кривина — с приколотой на груди запиской:

«Приговорён к высшей мере наказания как предатель Родины. Приговор приведён в исполнение.

Немыслимо! Убитый и похороненный Диковский ходит по земле. Об этом говорила уже вся округа. А события нарастали. Что ни день, то новое происшествие: то убили в соседнем селе немца, то полицая, то старосту. Однако виновных обнаружить ни разу не могли. Но что было странным: почти всегда неподалёку от убитого гитлеровца или полицая находили труп расстрелянного немцами советского человека, а около него или пистолет с последним стреляным патроном, или трофейный автомат. Один раз даже повешенный «вышел» из петли и «повесил» палача на той же верёвке.

По деревням и сёлам пошёл упорный слух: «Мёртвые встают и мстят». Участились взрывы, всё чаще гибли чины оккупационной администрации. Земля начала гореть под ногами захватчиков. Часто Гриша думал: «А может, и правда жив Диковский?»