Зиновий Шехтман - Начальник боепитания

— Ты есть мальшик у немецких корофф?

«Сам ты немецкая корова», — подумал Гриша, но ответил весьма почтительно:

— Так точно, господин пан комендант. — И тотчас же подумал: «Что я говорю — господин пан, масло масленое», но, заметив, что почтительность коменданту понравилась, решил: «Так и дальше буду говорить».

— Я тебя слушаю, — сухо произнёс Шварцкопф.

— Господин пан комендант, коров мы пасём около леса, а за лесом трясина есть…

— Что есть трясин?

— Как бы сказать… ну, болото.

— Ах, болото! Так, так, продолжай.

— Так вот, через лес к этому болоту люди ходят. Я подумал, что бы им там делать? А сегодня увидел одного человека и всё понял.

— Кого ты видель?

— Диковского.

Шварцкопф вздрогнул, невольно оглянулся и побледнел.

— Ты его зналь?

— Как же, господин пан комендант, он до призыва в армию в наше село ходил.

— К кому? Кто есть его знакомые?

— Ни к кому не приходил. Просто так, на улице собирались ребята, песни пели, танцевали.

— Кто ещё видель его? Пастух Вязьмин видель?

— Нет, господин пан комендант, он слепой, то есть не совсем слепой, видит, но плохо.

— Мальшик, ты говоришь неправда. Смотри! — В голосе коменданта появились угрожающие нотки. — Диковский есть убитый.

— Господин пан комендант! Вот лопни мои глаза! Это был Диковский.

— Это биль не Диковский, но кто-то под Диковского. Всё равно! Где их база? Как они ходят по болот? Ты там биль? — Вопросы коменданта щёлкали, как удары кнута, так что Гриша невольно отступил на полшага назад.

— Нет, там я не был, но видел, что Диковский пошёл по тропке.

— Что есть тропке?

— Дорожка, тропинка. Она совсем незаметная, чужой человек её и не приметит. Если по ней идти, то придёшь на такой, как бы сказать, остров среди болота.

— Сухой место?

— Вот, вот, правильно, сухое место. Там ещё до войны шалаши стояли, а кругом кустарник. Больше негде скрываться партизанам, как там.

— Так, говоришь, за болотом партизаны? — комендант приподнялся со стула. Голос его стал хриплым. Лицо покрылось красными пятнами, а глаза под нахмуренными бровями сделались колючими. Он громко позвал кого-то.

«Не верит», — с тоской подумал Гриша. У него похолодели руки, но тут же вспомнился наказ Диковского: «Оробеешь — провал. С гитлеровцами нужно держаться смело, я бы сказал — нахально».

В комнату вошёл тот самый долговязый немец, разрешивший Грише пройти в комендатуру. Шварцкопф что-то быстро сказал вошедшему. Мальчик уловил знакомое слово «полицаен». «Полицаев вызывает. Всё, провал… — подумал Гриша. — Если полицаи знают, что нет в болоте никакого островка и никакой дороги туда, я погиб». Гриша сжал кулаки, стараясь унять дрожь.

Дверь приоткрылась, и вошёл… Семён Крикунов.

Гриша облегчённо вздохнул.

— Где есть второй дежурный? — спросил Шварцкопф.

— Вышел покурить, — ответил Крикунов.

— Ты знал этот мальшик?

— Как же, наш деревенский, тёти Дуси сын, — подтвердил Крикунов. — Он же ваших коров пасёт.

— Слушай, что он говорит. Повтори, — приказал комендант Грише.

Тот повторил свой рассказ.

— Ну? Что скажешь?

Крикунов чуть помялся.

— Есть такой слух, будто за болотом партизаны бывают.

— Почему не доложил?

— Да ведь это слух, господин комендант. По всякому слуху бегать — ног не напасёшься. Но уж если этот мальчик сам видел, значит верно. Он-то ведь целый день в лесу.

— Хорошо, иди.

Крикунов вышел. Гриша тоже повернулся к двери, но Шварцкопф задержал его:

— Почему ти приходиль ко мне? Ваше село убиваль немецких зольдатен!

Этот вопрос Гриша ждал и был к нему готов.

— Старики, они к своему советскому привыкли. Немцев они не любят. Им что? Впереди одна могила осталась, а нам, молодым, с вами жить. А уж если жить, так в мире.

Шварцкопф расплылся в довольной улыбке.

— О, ти есть молодой поколений! Мы всегда зналь, что молодой Россия будет с нами. На тебе…

Комендант встал, открыл дверцу школьного шкафа, достал из бумажного кулёчка горсть конфет и, когда Гриша с поклоном взял их, бросил резко, как выстрелил:

— Ти поведёшь сегодня наших зольдатен по этот дорожка.

— Я покажу им дорожку…

— Неть, ты пойдёшь впереди наших зольдатен.

Такой оборот был предусмотрен во время ночного разговора, и Гриша не растерялся:

— Как прикажете, господин пан комендант. Только сбоку там ещё тропка есть. Если партизаны по ней пойдут, то могут в тыл ударить, а нам некуда будет деваться, кругом болото. Все погибнут. На этой тропке обязательно нужно заслон оставить.