Владимир Добряков - Шумный двор

— Ну, об этом, бабика, рано говорить. Я, конечно, люблю музыку, но разве плохо быть врачом или строить космические корабли?

Бабушка поперхнулась. Хвастаться познаниями внучки во французском языке она уже не стала.

Андрей Иванович пробыл до самого вечера, когда на улице уже стемнело. Уходя он сказал, что завтра ему нужно непременно лететь.

— Надеюсь, Лена, ты проводишь меня завтра? — спросил Андрей Иванович.

Валентина Григорьевна ничего не успела сказать, потому что Лена тут же воскликнула:

— Конечно! Обязательно!

— Тогда утром я заеду за тобой с аэродрома. Я там в гостинице ночую. Самолет отлетает днем, в двенадцатом часу.

— А зачем вам беспокоиться? Я могу сама приехать на аэродром. Я знаю, где останавливается автобус…

— Как? — испугалась Валентина Григорьевна. — Одна? На аэродром?

— Не одна, — возразила Лена, — я поеду с Сашей. Знаете, — обратилась она к отцу. — Саша тоже из Днепропетровска. — И с улыбкой добавила: — Это наш командир. Он очень и очень хороший товарищ. Я вас обязательно должна познакомить с ним.

— Что ж, — согласился Андрей Иванович, — если ты сама приедешь, то это будет даже удобней… В таком случае, Валентина Григорьевна, разрешите попрощаться.

— Прощайте, — не подавая руки, сухо ответила бабушка.

Лежа в кровати, Лена долго вспоминала события этого необыкновенного дня. Вспоминала отца — его сильную высокую фигуру, его костюм и даже цвет пуговиц на пиджаке, две орденские планки на груди. Вспоминала лицо — простое, открытое. «А он и правда хороший, добрый», — подумала она. И еще подумала о том, что почти целый день проговорила с отцом, а самого главного не узнала: как получилось, что он уехал без мамы? Если бы не бабушка, она бы спросила об этом… Ничего, завтра обязательно узнает.

Автобус мчался по гладкой ленте асфальта. Лена и Саша сидели рядом. Глядели в окно на пробегавшие мимо луга, кусты и деревья. Лена сказала:

— Как далеко аэродром. Скорей бы.

Наконец впереди показалось широкое поле с блестящими и длинными, как сигары, телами самолетов. Автобус свернул к зданию аэропорта.

— Он тебе обязательно понравится, Саша… Мне так обидно было вчера: бабушка ему даже руки не подала на прощание… Только ты мне честно потом скажешь, — зашептала Лена, — понравится он тебе или нет.

Отца Лена увидела сразу же, как только соскочила с подножки автобуса. Он ждал ее.

— Это тебе, — сказал Андрей Иванович и подал большой букет цветов.

— Спасибо! — вспыхнула Лена. — Познакомьтесь. Это Саша. Я вчера говорила о нем.

У Андрея Ивановича и Саши сразу нашлась общая тема — Днепропетровск. Впрочем, тем для разговора было сколько угодно: последнее сообщение ТАСС — к шести часам утра космонавт вышел на пятнадцатый виток вокруг Земли, вчерашний праздник, типы самолетов, стоящих на поле. Через несколько минут все трое чувствовали себя совсем свободно, улыбались и шутили. Но, шутя и смеясь, Лена невольно думала про себя, что это не тот самый главный разговор, который не дает ей покоя.

Андрей Иванович предложил позавтракать. Это было кстати — оказалось, что никто из них еще не ел.

В ресторане было уютно, тихо. Лишь временами гудели самолеты да из пластмассового ящичка репродуктора приглушенно доносились звуки старинного авиационного марша: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»

Громко разговаривать и смеяться здесь почему-то не хотелось. Лена подумала: сейчас отец должен рассказать о маме, о себе. И Андрей Иванович по ее настороженному лицу понял это. Помешивая в стакане ложечкой, он задумался.

— Это у вас орден Красного Знамени? — нарушив затянувшееся молчание, спросил Саша. — А это Красной Звезды? Правильно?

— Верно, — посмотрев на орденские планки, сказал Андрей Иванович.

— А вот этого ордена не знаю…

— Это трудовой. Тоже Красного Знамени… Завод в Сибири строили… — И, помолчав, Андрей Иванович добавил: — Тот самый завод. Тот самый…

Лена подождала и не вытерпела.

— Из-за которого вы уехали?

Он долго смотрел на нее.

— Тяжело, доченька, вспоминать об этом… Очень тяжело… Тебе, наверно, хочется знать, как все получилось. — Андрей Иванович потер седые виски, повторил: — Как все это получилось… Твоя мама была дорога мне. Очень. Кажется, дороже всего на свете… Однако в жизни бывает так, что надо поступиться своим личным счастьем. Виля не хотела этого понять… Впрочем, она бы в конце концов поняла, если бы Валентина Григорьевна позволяла ей самой решать. Но она Виле не позволяла этого. Твоя бабушка по-своему сильный человек. Даже очень сильный…