Владимир Добряков - Шумный двор

— Бабика, кто это приходил?

— Девочка приходила, — сдержанно ответила она.

— Пенка! Я по голосу узнала. Почему ты ее не пустила?

— Тебе надо заниматься музыкой. В последние дни ты мало играешь.

— Почему ты ей сказала неправду?

— Тебе надо заниматься, — сухо повторила бабушка и добавила, пожимая плечами: — Я не понимаю твоего волнения. Она, по-моему, не пара тебе.

— Но я хочу с ней дружить! Неужели я не могу выбрать себе подругу?

— С этой девочкой у тебя мало общего. И она года на два младше.

Лена закрыла лицо руками.

— Как стыдно. Она же слышала, как я только что играла на пианино. Она знает, что я дома.

— Тем лучше. Если она не глупая девочка, то поймет и не станет навязываться.

— Я знаю, почему ты ее не пустила, почему ты не можешь ее терпеть! Потому что она… — Лене хотелось крикнуть: «Потому что она из Днепропетровска!», но увидела глаза бабушки — испуганные, неподвижные, лишь правое веко чуть дергалось, и вместо этого она вяло сказала: — Потому что Пенка сама варит кисель и подметает в комнатах.

У Валентины Григорьевны отлегло от сердца.

— Глупышка. Зачем так волноваться? Успокойся… Вот так. — Она погладила внучку по голове. — Не надо. Все будет хорошо. Скоро я буду не так загружена работой, и нам опять удастся съездить к морю. Ты познакомишься с девочками — твоего возраста, одних интересов…

Лена капризно надула губы.

— Надоело к морю.

— Ну, хорошо, не поедем. Только не надо расстраиваться. — Бабушка прижала Лену к себе, обняла. Девочка уткнулась лицом в ее теплое плечо и всхлипнула. — Все у нас будет хорошо, — продолжала успокаивать бабушка. — А сейчас приготовлю тебе малинки.

Лена сдалась на ее ласки, и от этого стало еще хуже. Ей казалось, что теперь она окончательно предала дружбу Пенки.

На другой день они ходили с бабушкой на гастрольный спектакль театра музкомедии; Лена весело смеялась, но, когда спектакль окончился и они вышли на улицу, она вдруг со стыдом вспомнила о вчерашнем.

И утром чуть не заплакала от обиды. Вышла на балкон и увидела Пенку. Та тоже ее увидела, упрямо мотнула косичками с красными бантиками и сразу же ушла.

После этого Лена боялась показываться на балконе. Она бы и в обед не вышла, но очень уж настойчиво и призывно посвистывали с соседнего балкона: «Тореадор, смелее в бой! Тореадор…»

«Это Саша свистит, — догадалась она. — Кажется, вызывает кого-то… Неужели меня?..» И тут она услышала приглушенный голос: «Ле-ена». Она вздрогнула. А может, показалось? Осторожно высунулась из-за двери. Облокотившись на перила, Саша смотрел в ее сторону.

— Здравствуй! Почему вчера не была на собрании?

— На собрании? — тихо и смущенно переспросила она. — Я не знала… А какое собрание?

Саша удивился:

— Вот тебе и раз! Такие дела во дворе намечаются, а ты ничего не знаешь!

— Правда, не знаю! — забыв об осторожности, рассмеялась Лена и тотчас поплатилась за это. Из другой комнаты послышался голос бабушки:

— С кем ты там разговариваешь?

Лена испугалась, приложила палец к губам — дескать тише — и равнодушно ответила:

— Ни с кем, бабика. Это я просто так.

Валентина Григорьевна, отдыхавшая на кровати, думала о внучке. «Девочка ты моя. Хорошая. Растешь, взрослеешь, задумываешься… Поймешь ли меня? Не осудишь ли? Нет, нет, не должна. Ведь я отдала тебе все, что могла… Как родная мать… Виля, Виля! Как ты рано ушла: Двадцать три года. Самый расцвет…»

Валентина Григорьевна проглотила слезы. Опять прислушалась. «Что она там делает?.. Тихо. Наверно, читает. Поменьше бы ей читать. Слабенькая. А к морю все равно надо поехать…»

А Лена в это время и в самом деле читала. Только не книгу, а записку. Записку написал Саша. А передал ее по телеграфу. Телеграфную линию он сделал в одну минуту. Кинул Лене катушку ниток, показал, чтобы подсунула нитку под перила балкона, и махнул рукой на себя — теперь ты бросай. Она бросила. Он на лету поймал катушку, связал концы ниток и — готов телеграф! Остается свернуть записку трубочкой: повесить на одну нитку, а другую подтягивать к себе. В записке Саша написал:

«Было интересное собрание. Решено строить спортивную площадку. Шеф — горком комсомола. Работы по горло. Ты готова помогать нам?

Председатель СПШ, то есть я».

На тетрадном листе, под энергичным посланием председателя совета пионерского штаба, оставалось еще много свободного места. Лена улыбнулась и круглым, ровным почерком написала:

«Поздравляю нового президента! Помочь, видимо, не могу. Просто, кажется, ничего не умею делать, кроме как играть на пианино.