Нина Артюхова - Светлана

Ей очень хотелось спросить… или не стоит? Сейчас вернутся мальчики, и будет уже нельзя…

Между стволами деревьев замелькали белые рубашки и цветы — лиловые и желтые.

— Зачем ты их заставила рубашки надеть? Жарища такая.

— На обратном пути будет холоднее.

Мальчики уже подбегали. Светлана все-таки решила спросить:

— Костя, а как Надя, довольна своей работой? Она вам писала?

— Писала.

— Давно?

— Перед экзаменами.

— Светлана Александровна, вот! — Ребята с торжеством протягивали ей цветы на прямых длинных стеблях.

Ирисы действительно были великолепны. Светлана уже на ходу принимала их от ребят. Лиловые присоединяла к лиловым, желтые — к желтым.

— Почему ты их отдельно кладешь? — спросил Костя.

— Смешивать нельзя. Посмотрите: лиловые — маленькие и нежные, а желтые — крупнее и такого неистового цвета! Желтые тех забьют. Вам какие больше нравятся?

— Конечно, эти. — Костя показал на яркие желтые цветы.

Светлана тряхнула головой, будто хотела сказать: «Я так и думала».

— А вы вглядитесь, — она протянула ему нежный бледно-лиловый ирис, — посмотрите, какой сложный узор здесь, на лепестках, в середке… Константин Михайлович, может быть, возьмете букет для вашей мамы? Они не завянут — ведь вам с вокзала на вокзал.

— Что ты, что ты! Нет, спасибо, я не возьму.

— Посмотрите, какие они красивые!

— Что ж делать, пускай красивые. Нет, Светлана, ты не уговаривай. Ну как я с ними поеду?

— Не положено вам по уставу с букетами ездить? — сказал один из мальчиков. — Правда, Константин Михайлович?

— Правильно. Не положено по уставу, и всё. Автомат или пушку там какую-нибудь — с удовольствием взялся бы отвезти, а букет, да еще такого неистового цвета…

С опушки леса были видны станция и железнодорожная насыпь, ровно, как по линейке, отделяющая небо от земли. Пройдя еще немного и посовещавшись, ребята спросили:

— Константин Михайлович, у вас есть обратный билет?

— Нет, а что?

Светлана сразу поняла, чего им хочется.

— Вы дайте им деньги, они вам возьмут билет. Только, ребята, на платформу не выходить. До станции и сейчас же обратно.

Ребята, счастливые, умчались вперед.

— Костя, может быть, возьмете все-таки?

— Что?

— Ирисы.

— Не возьму! Ты подумай сама: в метро, в поезде с такой экзотикой… Все будут обращать внимание…

Мимо станции промчался паровоз, один, без вагонов, с длинным пушистым хвостом дыма. Загудел, засвистел, будто закричал от радости. Вид у него был веселый и легкомысленный. Он был похож на человека, обремененного большой семьей и совершающего в выходной день одинокую прогулку.

Мальчики приостановились полюбоваться на паровоз и побежали дальше.

— Ты уверена, что они не будут выходить на платформу?

— Уверена.

— Уж будто они тебя всегда так великолепно слушаются!

— Костя, сказать вам по секрету? Не все-гда!

Он расхохотался:

— С одной стороны — уверена, а с другой — не всегда. Непонятно что-то.

— В данном случае — уверена. Во-первых, сегодня вы мне помогаете.

— Я? Каким же образом?

— При вас никому не захочется получить замечание.

— А на обратном пути? Когда я уеду?

— На обратном пути будет действовать сила инерции. Костя, ведь это даже не из моего отряда ребята. Они сами захотели вас проводить — и меня охранять в лесу. Мы вернемся домой, солидно разговаривая.

— Я вижу, ты неплохой психолог.

Светлана взглянула на маленькие часы-браслетку. Он сам подарил ей эти часики в прошлом году, после окончания седьмого класса. Вспомнились ее детская радость и недетское смущение. Видимо, перестарался — подарок показался ей слишком дорогим.

Ребята бежали к ним от станции с билетом и сдачей. Через несколько минут подошел поезд. Стоя у открытого окна, Костя увидел Светлану и мальчиков на платформе. Ребята все казались длинноногими, потому что были в коротких трусиках. Светлана стояла в середине, обнимая тонкими руками желтые и лиловые ирисы. Цветы все наклонились головками в одну сторону. Букет был такой огромный, что, казалось, девочке тяжело его держать.

Почему не взял цветы? Ей хотелось. Не такая уж трудная работа — отвезти их домой…

За станцией — поле, а дальше — лес, за лесом — красный флаг над березовой рощей. Утром и вечером вызывают какого-нибудь счастливчика «на флаг».

«Есть на флаг!» — И сияющий парень бежит к мачте. Много ли человеку нужно для счастья?

В тот момент, когда поезд трогался, Косте вдруг захотелось не уезжать, остаться в лагере, сделаться опять вот таким голоногим мальчишкой.