Николай Богданов - Чердачный чорт

— Не бойся, это я… пионерка.

Видя перед собой девчонку, глазеющую на него, Алешка улыбнулся.

— Ты сама-то меня не бойся, видишь, я какой.

— Я не боюсь, я — пионерка.

— А зачем тебя занесло?

— Белье вешать.

— Зачем же ты его на пол бросила?

— Ой, как это я!.. — Надя и не заметила, как белье ее выпало из рук.

— Вот тебя дома взбучат. — Он подошел, и они вместе стали встряхивать и сдувать сор с белья. Несколько пар не отчищалось.

— Покидаем его, как будто ветром сдуло, — предложил Алешка, — только не говори, что меня встретила.

— Ладно, не скажу.

Надя торопливо стала спускаться и на ходу крикнула:

— А я тебе поесть принесу.

Алешка крепко проголодался и решил ее подождать, но не прошло и десяти минут, как услышал тяжелый шаг дворника и поспешил в темный угол.

Дворник прихлопнул дверь на замок.

«Вот ехидная, — подумал Алешка, — наябедничала все-таки». И такая его взяла досада. И есть хочется, и зябко, и темно здесь. Взял он и вылез опять на крышу не в слуховое окно, теперь забитое дворником, а в трубу для вентиляции.

Как ободранный бездомный кот, уселся он, сгорбившись, у карниза с подветренной стороны и, совсем потерянный, стал рассматривать окна, освещенные таким теплым вечерним светом.

В одном — целая семья за самоваром, и мать режет на всех сдобный белый хлеб: одному кусок, другому кусок, третьему… а ему, Алешке, никто. Отец выгнал, а мать не заступилась. Эх, мать!

И зло берет Алешку, а поделать ничего не может. Всем хорошо, а ему плохо. Он вглядывается и видит, как оделяет своих детей вкусными кусками одна из тех, что разоряла его голубей.

Чуть сдерживаясь, чтобы не запустить им в окно ледяшку, переводит Алешка глаза на другое.

А в другом — Яков Иванович пьет кофе и слушает радио. Его полный живот мерно вздыхает, и на лице блаженство. Голодный, продрогший чердачный чорт, поглядев на него, окончательно проникся жаждой мести к нему, к этим за самоваром, ко всем жильцам дома.

«Постойте, я вам устрою… устрою». Он вынул свой кривой перочинный ножик и, балансируя, двинулся к карнизу.

Раз — радио-антенна сверкнула пружинкой, заплясала, перерезанная пополам. Два — другая сделала то же. Радио-антенна Якова Ивановича была почти недосягаема: она шла от окна к чужому дому, залезть на который никак нельзя.

— Ах, ты, хам! — кричал в окно Яков Иванович, видя, как режет Алешка радио.

В ответ на это Алешка, рискуя разбиться о мостовую, раскачиваясь на трубе, держась одними ногами, перегнулся и потянулся к радиоантенне Якова Ивановича.

— Не смей, не смей, негодяй! — кричал тот, махая на него газетой из форточки. — Я пятнадцать рублей заплатил!

В ответ на это Алешка отчаянным рывком дотянулся до антенны Якова Ивановича, и она пружиной закрутилась вниз, на грозящего метлой дворника.

Недосягаемый Алешка молча и гордо стоял на крыше, утешив свое сердце радио-резней.

Надя и не думала ябедничать дворнику: он еще с утра ушел покупать замок и только сейчас вернулся. Когда Надя прибежала обратно, она увидела этот новый замок и чуть не заплакала, теребя в руках принесенный сверточек с куском хлеба и котлетой.

Она постучала в дверь, Алешка не отзывался. Тогда сбежала вниз, стала глядеть его по крышам и сделалась очевидицей радио-резни.

— Как в кино! — восхитилась она Алешкиными ухватками. Постояв и насладившись делом своих рук, Алешка побрел опять по крышам, не зная, куда ему теперь деться.

Дома шли все меньше и меньше, и, перелезая с крыши на крышу, спускаясь по водосточным трубам, дошел Алешка до крыши какого-то старинного особнячка, окруженного деревьями. Здесь было тише и теплей. Он уселся отдохнуть и еще раз обдумать свое положение.

Посидел, посидел — нет, ничего не высиживается, голуби пропали, спать негде, есть нечего, домой вернуться нельзя: сам ведь ушел. Сидит Алешка и чувствует, какой он беспомощный один. «Нельзя одному», решает он, хочет спуститься на землю, но опять не знает, к кому же там приткнуться, за кого зацепиться, садится он ежится, ничего не может выдумать.

Из этого раздумья вывел его камень, упавший рядом.

«Откуда он?» Алешка глянул вниз, а внизу стоит девочка и кричит ему:

— Тяни за нитку!

Алешка угадывает встреченную на чердаке, в недоумении берет камень и видит привязанную за него нитку. На этой нитке притащился к нему Надин завтрак. Она пробиралась за ним по переулкам и расщелинам меж домов и сумела доставить ему обещанную еду.