Хейно Вяли - Волчья Лапа

Вскоре лесная тропинка уперлась в высокую каменную ограду и, свернув, пошла вдоль нее. Но Мейнхард, и вместе с ним остальные, остановились у стены.

— Ну, так, — сказал Мейнхард. В нем не осталось и следа недавней тупости и вялости. Он снова был самим собой, немногословным, но всегда предприимчивым и деятельным сыном констебля, и это обстоятельство должно было особо насторожить Юло и Атса. Но когда тебе шесть лет, а за твоей спиной держат пистолет, хотя бы и жестяной, то осторожность, пожалуй, не слишком-то поможет.

Каменная стена служила оградой сада господина Маази. Юло и Атс должны были знать это, потому что сад господина Маази считался самым большим в городе.

— За этой стеной растут прекрасные цветы, — сообщил Мейнхард.

Малыши с опаской поглядели на каменную ограду. Она казалась высокой и непреодолимой, и в их глазах блеснула слабая искорка облегчения.

Но для Мейнхарда не существовало непреодолимых заборов и оград. Мати не пришлось даже подставлять ему спину. Мейнхард уже лежал животом на верхе стены, небрежно свесив одну ногу, и, очевидно, любовался видом, который открывался ему по ту сторону ограды.

— Давай подсади их, — сказал он наконец Мати.

Малыши заупрямились, и Атс даже попытался дать деру. Но дело решили корзинки. Мати просто вырвал их у малышей и перекинул через ограду. И оба мятежника мгновенно смирились.

Вскоре все четверо сидели на сглаженном цементном верху стены и глядели вниз. Двое изучающе, двое со страхом. Затем Мейнхард соскользнул со стены вниз и через две-три секунды уже стоял в кустах малины.

— Давай, спускай их! — велел он брату.

— Не хнычьте! — подбодрил малышей Мати. Они плакали, судорожно цеплялись за стену и за того, кто спускал их, и даже не заметили, как оказались внизу. Только кончики пальцев, поцарапанные о камни ограды, больно горели. Но в этом были виноваты они сами, и только они.

Густые кусты малины поднимались выше их головы. Юло и Атс нашли свои корзинки и вместе с корзинками обрели чуточку смелости.

— Пошли! — сказал Мейнхард. Они миновали малинник и оказались на краю открытых грядок.

На грядках росли рядами цветы. Пересчитать их было невозможно. И каких только цветов тут не было!

— Видите, вот этих вы нарвете! — приказал им Мати. — Это анютины глазки. Но вы не срывайте цветы, а выдергивайте вместе с корнями. Тогда можно будет дома снова посадить их. Они цветут до осени. Ясно?

— Но… разве можно?

— Я всегда ношу своей матери цветы отсюда!

Если так, то у Юло больше вопросов не было.

— Нарвите оба полные корзинки, — поучал Мейнхард. — А потом можете поесть клубники. Клубника тут крупная, как сливы. Она там растет, видите, возле другой стены. Но сперва цветы. Начинайте!

— А вы куда? — встревожился Юло, когда констеблевы сыновья отступили за кусты малины.

— Подождем вас на стене, потом поможем перелезть, — успокоил его Мейнхард. — Бояться нечего, мы будем видны отсюда.

Мейнхард и Мати действительно взобрались на стену и улеглись там, голова к голове, как два больших ленивых кота. Юло и Атс, то и дело поднимая глаза, могли их видеть. Уверенность, которую придает столь явная верность слову, трудно, да, пожалуй, и невозможно переоценить.

На нагревшейся стене солнце жарило спины и головы сыновей констебля. Лежать здесь было адской мукой. Но Мейнхарду, казалось, все нипочем. Он не отрываясь следил за мальчуганами на цветочной грядке.

— А что же дальше? — наконец не выдержал Мати.

Мейнхард лишь сплюнул сквозь зубы. В этом и заключался его ответ.

Юло и Атс давно позабыли о тревоге и опасностях, которые владели ими в начале этого необычного приключения. Анютины глазки — одни ярко-желтые, как бабочки, другие буро-красные, как бархатная обивка стульев госпожи Сикк, третьи пестрые, с причудливым сочетанием красок, были самыми красивыми цветами, какие только они когда-либо видели. Они легко выходили с корнями из земли, чтобы до осени цвести на радость маме под низким окном. Мальчишки выбирали самые яркие и красивые цветы, и, хотя большие корзинки для сбора картофеля были уже доверху полны, туда — если немножко утрамбовать — могло поместиться еще. Но вот уже действительно больше не помещалось.

Они дружно взглянули на стену. Сыновья констебля лежали там по-прежнему. Мальчуганы оставили корзинки у грядок и сделали то, что на их месте сделал бы любой пяти-шестилетний мальчуган — отправились в клубнику. Клубника здесь действительно была крупная, как сливы, и грядкам не видно было конца.