Энн Файн: Кот-убийца и Рождество

Я поспешно ретировался в колючий куст. Люсиль перевернулась, встала на четвереньки и принялась улещивать зеленые заросли:

— Таффи, миленький! Разве ты нас не помнишь? Это я, Люсиль. И Ланцелот здесь. Ну выйди, пожалуйста, мы тебя потискаем.

— Да, — повторил за ней Ланцелот. — Таффи, Миленький! Выйди, пожалуйста.

Ох, ну ладно, вышел я. Но только с другой стороны куста, а оттуда на забор. А дальше — на крышу гаража и обратным ходом в дом через окно ванной.

Ну, давайте, сварите меня в пенной ванне! Может, я не слишком осторожно перелезал через подоконник. Может, и свалил несколько красивых бутылочек с шампунями и лосьонами. Но это не я забыл завинтить на них крышки. Как я мог предвидеть, что по полу разольется гигантское болото из гелей, пены и прочей липкости? Я всего-навсего пытался найти местечко потише.

И вероятно, не самой гениальной идеей было устроить себе норку из серебристого вечернего платья Эллиной мамочки. Но это не я скинул глупую тряпку с плечиков. Она сама свалилась, когда я устраивал гнездо. Ну ладно, может, я в нем и порылся чуток. Но надо же мне было создать уют. Откуда мне было знать, что все эти блестки так непрочно приклеены не пойми чем? Я всего лишь хотел немного вздремнуть. Домашний любимец имеет право на сон? А мне вместо сновидений подсунули душераздирающее зрелище: мамочка Элли сидит на ковре вся зареванная и счищает кошачью шерсть с бывшего лучшего платья. Вот я вас спрашиваю.

Только честно! Ну не зануда?

Меня разбудили причитания и вой мамаши.

На шум снизу примчался мистер Ворчуга. Нехорошие слова прозвучали в мой адрес.

— Ты, мохнатый вандал! — рычал отец Элли. — Грязное, презренное животное!

Я изобразил холодность, приподняв одну бровь. Он просто ненавидит, когда я надеваю маску безразличия и в ответ на его нападки подергиваю хвостом.

— Погляди, что ты натворил! — бушевал он. — Превратил красивое дорогое платье в паршивые лохмотья! — Он сунул их мне в лицо. — Ты нос-то не вороти! Глянь, что от него осталось!

Тут и Элли подоспела с Люсиль и Ланцелотом на хвосте. Они все за меня вступились.

— Пожалуйста, не ругайте Таффи! — запричитал Ланцелот.

— Он не хотел испортить платье, — подхватила Люсиль.

— Он просто огорчился из-за гостей, — объяснила Элли отцу.

Но мистера Во-Всем-Виноват-Кот уговоры не убедили.

— Не верьте ему! Усатый негодник прекрасно понимает, что делает. И в доме стало бы гораздо спокойнее, если бы мы приняли разумное решение вызвать ветеринара и просто его…

Я не расслышал следующее слово, поскольку Элли издала дикий крик и зажала мне уши.

Извиваясь, мне удалось высвободиться и ухватить обрывок фразы:

— … или провести все Рождество в кошачьем приюте…

Снова ладошки Элли лишили меня слуха. На этот раз я вывернулся быстрее и успел еще уловить конец:

— … в какой-нибудь ультрапрочной клетке!

Элли почти рыдала. В таком же состоянии были и Люсиль с Ланцелотом.

— Ну пожалуйста, дядя Джордж, не говорите так!

— Да, не говорите так!

Но папаша Элли гневался подолгу и со вкусом.

— А я считаю, что…

— Нет! — закричала Элли. — Мы втроем последим за Таффи! Тебе не о чем беспокоиться. Мы его к тебе не пустим.

Отец Элли еще хмурился.

— И к одежде в шкафах не пустите? И к елке? И ко всей вкусной еде? И к подаркам, и к украшениям?

— Да! Таффи ничего не испортит, обещаю!

Элли схватила меня под мышки. И поскольку я чувствовал, что с ней безопаснее, то позволил уволочь меня вниз, подальше от миссис Красные-Заплаканные-Глазки, сжимавшей в руках останки бывшего платья, и от мистера Всезлобнейшего.

Вот так я и оказался на диване в гостиной: сидел, как благочестивая девочка-паинька, а Люсиль с Ланцелотом восхищались моей красотой и умом.

— Ой, Таффи! Какой же ты милый!

— У тебя пушок такой мяконький.

— И ты такой сообразительный.

— Мы тоже мечтаем о котике.

— Ох, Элли! Как же тебе повезло!