Сигрид Унсет - Венец

- Может быть, ты хочешь поехать со мной? - спросил он.

Кристин помедлила немного; дрожь пробежала у нее по телу, но потом она кивнула головой - она была не в силах произнести ни слова.

- Не будет ли ей слишком холодно? - заметила Рагнфрид. - Ведь завтра будет заупокойная служба, и тогда мы все пойдем туда...

Лавранс взглянул на жену; он заметил и выражение лица Симона, затем подошел к Кристин и обнял ее за плечи.

- Не забудь, что они молочные брат и сестра; может быть, ей хочется помочь Инге обрядить тело!

И хотя сердце Кристин сжималось от отчаяния и страха, ее согрела благодарность к отцу за его слова.

Рагнфрид сказала тогда, чтобы они поели каши перед тем как ехать, раз Кристин отправится с отцом. Она пожелала также послать с ними подарки Инге - новую полотняную простыню, восковых свечей и только что испеченный хлеб, - и поручила передать ей, что придет сама и поможет в хлопотах по погребению.

За ужином мало ели, но мною говорили. Напоминали друг другу об испытаниях, ниспосланных Богом Гюрду с Ингой. Усадьбу их разрушали то обвалы, то наводнения, многие из старших детей умерли, так что все сестры и братья Арне были еще детьми. За последнее время счастье как будто улыбнулось им, с тех пор как епископ назначил Гюрда своим управителем в Фипсбреккене, и все оставшиеся в живых дети были красивы и подавали надежды. Но мать любила Арне много больше, чем всех остальных...

Все жалели также и отца Эйрика. Священник пользовался уважением и любовью, и население прихода гордилось им; он был ученым и искусным священником и за все годы своего служения церкви ни разу не пренебрег ни единым праздником или мессой или службой, которую обязан был отпеть. В молодости он был военным и служил под начальством графа Алфа ил Турнберга, .но имел несчастье убить какого-то очень родовитого человека и потому должен был искать прибежища у епископа в Осло; когда тот заметил его способности к книжной науке, он стал готовить его в священники. И не будь у отца Эйрика до сих пор врагов из-за этого давнего убийства, он, конечно, не сидел бы здесь при маленькой церквушке. Правда, он был очень жаден к деньгам, и для своей мощны и для церковной, но зато теперь в церкви есть столько сосудов, и одеяний, и книг; а эти его дети - он никогда не видел от своего потомства ничего, кроме горя и забот. В сельских приходах считали несправедливым, что священники должны жить как монахи, раз им все равно нужна женская прислуга в усадьбах. И как им быть без женщины для присмотра за хозяйством? Ведь сколько им приходится совершать далеких и трудных разъездов по приходу, и притом во всякую погоду. Люди, кроме того, хороню помнили то время, когда священники в Норвегии были женатыми людьми. Поэтому никто не считал особенным грехом, что отец Эйрик прижил троих детей с женщиной, присматривавшей за его хозяйством, когда он был еще молод. Но в этот вечер люди все-таки говорили, что, пожалуй. Бог хочет наказать отца Эйрика за нецеломудренную жизнь - так много горя видел он от своих детей и внуков! И кто-то заметил, что все же есть смысл в том, что священникам не разрешают заводить себе жен и детей, потому что теперь, наверное, возникнет неприязнь и вражда между священником и семьей из Финсбреккена, а раньше они были добрыми друзьями.

Симон, сын Андреса, отлично знал о поведении Бентейна в Осло и рассказал об этим. Бентейн поступил писцом к священнику церкви святой Марии и, говорят, показал себя способным парнем. Он нравился также многим женщинам - глаза у него таковские, да и за словом в карман он не полезет. Иные считали его красивым мужчиной - все больше замужние женщины, которые думали, что им не повезло в мужьях, да и молодые девушки - из таких, что любят, если мужчины вольно обращаются с ними. Симон засмеялся - вы, конечно, понимаете? Ну, так вот, Бентейн был настолько хитер, что не заходил слишком далеко с такого рода женщинами; с ними он довольствовался одними разговорами и поэтому заслужил славу целомудренного человека. Но дело в том, что король Хокон, господин благочестивый и нравственный; хотел приучить и своих людей к добродетельному и приличному поведению - во всяком случае, молодежь; с остальными, конечно, ему труднее справиться. И вот теперь так заведено, что придворный священник всегда осведомлен обо всех тайных проказах молодых людей - будь то кутеж, игра, или пьянство, или что другое в этом роде; бедокурам приходилось исповедоваться священнику в своих грехах, и нести потом наказание, и выслушивать строгие выговоры - да, двое-трое самых отчаянных парней были даже выгнаны вон. Но тут вышло наконец наружу, что среди них был этот лис - Бентейн-секретарь: он посещал тайным образом все пивные и еще более скверные дома; выслушивал исповедь девок и давал им отпущение...