Зденек Плугарж - В шесть вечера в Астории

Славная эта Люция. В ней еще сохранилась студенческая непосредственность — довольно несерьезная докторша, и это хорошо.

— Только не воображайте, что научная работа — это дорога перманентного воспарения духа, окаймленная пальмами побед…

— Но что-то должно же было вас привлечь, раз вы ее избрали!

— Не знаю, как вам ответить. Быть может, неосознанная жажда приключений. Или восхищение красотой закономерностей в природе. Или любопытство: разгадать загадки. «Прекраснейшие чувства порождаются загадками. Эти чувства стоят у колыбели подлинного искусства и подлинной науки. Тот, кому эти чувства неведомы, кто уже не умеет удивляться, кого ничто не поражает, — практически мертв. Он — как угасшая свеча». Не бойтесь, я не сумел бы сказать так возвышенно, хотя полностью с этими словами согласен. Это Эйнштейн.

— Ваш любимый ученый, да? Я подметила — сегодня вы два раза его цитировали, хотя он не гематолог.

— Я чту его за концепцию научной работы. Впрочем, мы сотворяем себе идеалы не для того, чтобы сравняться с ними, — они только указывают нам путь.

— Какое-то время я думала заняться биологией. Чтобы, как говорится, исследовать мудрость природы. Но теперь мне уже ясно, что на пенсию я уйду рядовым участковым врачом. Если только удержусь на этом месте с моими скудными способностями.

— Меня с должности врача-практика погнали бы через неделю… Кстати: задача биолога не исследовать мудрость природы, а только анализировать ее структуру.

— И надо вам всегда одерживать верх! Впрочем, почему бы и нет? Молодой смелый ученый, сплошные успехи…

— Минутку; один успех — еще не «сплошные успехи». А вот насчет смелости — это принимаю. Смелость в нашем ремесле нужна весьма часто. Мои соавторы по открытию довольно долго колебались прежде, чем испытать наш цитоксин на человеке. Я первый взял на себя риск — и удачно.

Люция помолчала, пока официант наливал им вино в бокалы.

— В своем докладе вы привели некоторые примеры заболевания крови, связанного с голодным истощением людей в концлагерях. Вы там были?

— Если вы спрашиваете о моей смелости, то скажу, что в концлагерь я попал скорее по недоразумению, чем за какой-либо подвиг. Но там я узнал необычайно мужественных людей. К сожалению, большинство из них погибли. Однако время, когда люди умирали за высокие идеалы, позади, и, к счастью, войны больше не будет никогда. Теперь нужны люди с мужеством иного рода: посвятить свою жизнь целям, во имя которых, мы убеждены, стоит жить. А это порой труднее, чем умереть во имя такой цели.

Что-то больно выспренне, словно мне это подсказывает на ухо Роберт Давид… Неужели я хочу произвести на нее впечатление?

Люция заметила, что он поднял бокал, нерешительно приблизила к нему свой. Посмотрела в глаза Мариану.

— Вы начинаете внушать мне почтение, и это меня беспокоит. Так вот, чтоб избавиться от этого беспокойства: почему вы не взяли с собой жену?

— Тут вы застали меня врасплох — погодите, я должен сообразить, как ответить. Ну, во-первых, мне это и в голову не пришло. Во-вторых: откуда мне было взять столько валюты? В-третьих: полагаете, наши власти так легко оформили бы ее документы, ради того лишь, чтоб ей повидать Женевское озеро? Милая Люция, я все еще невелика птица. Это академик Хароус может себе позволить: поеду с дочкой, пускай полюбуется на Женевское озеро!

Не переборщил ли я? Словечки «все еще», пожалуй, не следовало вставлять…

Но Люция засмеялась. Весело наблюдала, как официант с помощью крючка на шесте включает висячие инфраобогреватели.

— Папа действительно довольно упрям. И от этого у него бывают неприятности.

— Это, скорее, признак большого научного авторитета. Думаю, такие люди живут по иному, быть может, более строгому моральному кодексу, вследствие чего с их высокие позиций некоторые условности или правила кажутся им ничтожными и бессмысленными. Но кто вправе их одергивать? Так что в большинстве случаев их претензии удовлетворяют. Только уж когда они в своих требованиях обнаруживают полную бестактность, получается плохо. Как у Земмельвейса. На этом-то он и погорел.

Люция вздохнула.

— Все-то вы знаете, а я — почти ничего. Не лучше ли нам потанцевать? Если гематологи умеют танцевать…

— Очень плохо, но вы, закаленная спортсменка, уж как-нибудь выдержите!

— Где работает ваша жена? И какая она? — полюбопытствовала Люция, когда после танца они вернулись к столику.

— Три раза в неделю показывает детишкам кукольный театр. Сейчас разработала новый комплект кукол в каком-то новом, более современном стиле. А еще написала пьеску для театра марионеток, довольно веселую. Теперь, так сказать, домашним способом собирается накрутить мультфильм.