Ирья Хиива - Из дома

Как-то днем Ройне взял меня за руку, и мы ушли далеко от дома. Мы останавливались у витрин с фотоаппаратами и со всякими железными штучками. А я хотела, чтобы мы подошли к витрине с игрушками. Наконец Ройне отошел от своих аппаратов, и мы пошли. Вдруг мы увидели в витрине между стеклами настоящую змею. Она медленно ползла по толстому суку дерева, который лежал на мху. Мы вошли в магазин, там были белые мыши и много красивых рыбешек в аквариумах. Им насыпали еду, у рыбок была видна еда в прозрачных животиках — их маленькие косточки тоже просвечивали. Ройне потянул меня из магазина, сказав, что мама, наверное, уже вернулась с работы и, если она нас не найдет во дворе, нам влетит. Мы выбежали из магазина, нам надо было перебежать трамвайную линию. Мы неслись так, что чуть не попали под трамвай. Нас успела выхватить с путей какая-то тетя, а трамвай громко зазвенел. Когда мы остались одни, Ройне сказал:

— Надо соблюдать правила уличного движения.

Мы вошли в комнату, все были дома: папа, мама, тетя Айно приехала к нам.

На столе лежали две синие с красными кисточками пилотки «испанки». Нам захотелось сразу же их надеть. Но взрослые были очень серьезными, о чем-то тихо говорили и не замечали нас. Мы сели на диван, я услышала, что тетя Айно говорила про тюрьму.

Тетя и мама встали и пошли на кухню готовить обед. Папа взял газету и сел за свой стол. Мы с Ройне надели «испанки» и подошли к шкафу с большим зеркалом. «Испанки» нам понравились, и мы в «испанках» сели за стол ожидать обеда. Наконец, с кастрюлями и мисками появились тетя и мама. Они смеялись, тетя сказала, что таких курносых испанок еще, наверное, никто не видел.

Папа взял меня и Ройне на первомайский парад, мы надели «испанки». Было много народу, я сидела у папы на плечах, мне было все видно. Мы шли по площади Урицкого, люди громко кричали: «Ура товарищу Сталину!». Я тоже громко крикнула «Ура!» и начала дрыгать ногами, но папа снял меня с плеч, и я уже ничего не видела. Вечером мы пошли покататься по Невскому проспекту на первом в Ленинграде троллейбусе. Опять было много народу, все наступали друг другу на ноги и извинялись, всем хотелось покататься на троллейбусе.

Летом папа купил билеты, и мы отправились на Украину к маминому брату дяде Тойво. Вначале мы приехали в Москву, оставили чемоданы на вокзале в камере хранения, и папа повел нас в мавзолей Ленина. Там была длинная очередь, папа сказал, что каждый день к Ленину стоит такая очередь, потому что Ленина любят, и что он был очень умный и боролся за рабочих и крестьян. В мавзолее было тихо и холодно, все медленно шли вокруг стеклянного гроба, точно такого, как был на картинке в книжке про царевну и семь богатырей, только царевна была красивая и лежала как живая, а у Ленина было желтое лицо, и было видно, что он мертвый.

На улице снова стало тепло, и мы пошли кататься на метро. Лестница в метро спускалась сама, а когда надо было сойти, папа приподнял меня, иначе, сказал он, у меня оторвутся подошвы. А у меня были новенькие замшевые туфельки. Но я увидела, что все, когда спускаются, спрыгивают, наверное, все боятся, что оторвутся подошвы.

Внутри в метро люди бежали в разные стороны, а мы остановились рассматривать картинки. Вдруг сильно загрохотало, приехал поезд. Мы вбежали в вагон, я встала на сиденье на колени, чтобы посмотреть в окно, но за окном было темно, папа объяснил, что мы под землей в туннеле. Поезд скоро остановился, мы вышли и снова стали рассматривать громадные картины. Потом мы поднялись по лестнице и пошли посмотреть, как строится самый большой дом в Москве. Когда мы пришли, папа сказал, что это будет самое высокое здание, но и сейчас дом, который еще строился, был самый большой, и люди, которые были там наверху, казались совсем маленькими. Я сказала маме, что я очень хочу есть, и мы пошли обедать в столовую. После обеда мне сильно захотелось спать, я даже немножечко уснула за столом. Но нам нужно было снова идти, и мы пришли в музей, мама села на стул, взяла меня на руки, и я заснула. Вернулись Ройне с папой, и мы пошли на вокзал. На вокзале пришлось долго ждать, мы с Ройне заснули на чемоданах. Пришел папа и разбудил нас, у него в руках были билеты. Мы вышли на перрон, около нас встал какой-то дядя и сказал:

— Испанка на ходу спит.

Я вовсе не спала, просто голова не держалась прямо, но папа с мамой засмеялись. Перед тем как войти в поезд, мама сказала, что если спросят, сколько мне лет, надо ответить не шесть, а пять. Но у меня никто ничего не спросил. Мы легли с Ройне на одну лавочку головами в разные стороны и сразу уснули.