Ирья Хиива: Из дома

Бабушка уже прочитала мне все финские книжки, а по-русски она не умела читать, и я возвращалась к маме, но она каждый раз говорила:

— Посмотри книжки или поиграй в куклы.

Когда я начинала рассматривать книжки, я спрашивала, что здесь написано, хотелось, чтобы мама или Ройне почитали, но Ройне повторял одно и то же:

— Сама научись.

Мама говорила ему, что я еще маленькая. Но Ройне начал меня учить. Он взял свой букварь и показал мне буквы, но слова у меня не получались, Ройне сердился и обзывал меня бестолковой, я начинала плакать, а он шипел: «Плачет Мирья-ревушка, ревушка-коровушка».

Мама купила книжки-малышки. В них было много картинок и мало текста. Когда я оставалась дома со старой бабушкой, то рассматривала эти картинки, и как-то из букв стали получаться слова. Но когда мама послушала, как я читаю, она сказала:

— Теперь ребенок научился читать неправильно.

Она начала меня переучивать. Мы вдвоем читали громко по слогам, а когда я читала сама, опять получалось неправильно, но зато у меня выходило быстрее.

Приехал дедушка и привез елку, она была вся ледяная, и ее отнесли в прихожую оттаивать. А днем, когда Ройне и Кертту пришли из школы, мы начали наряжать ее. Поставили елку в комнате Кертту, у них была такая же комната, как наша, но их было всего трое. Начались зимние каникулы. Вечером открыли двери между нашими комнатами. Все со стульями пришли к нам, а на стене в комнате Кертту повесили простыню, и папа показывал громадные, во всю простыню картинки про Ленинград. Он рассказывал что-то непонятное, но было все равно интересно: картинки были громадные, голова Медного Всадника не поместилась на простыню, и она получилась полосатой с цветочками — от обоев.

Утром мама повела нас в школу, где учился Ройне, на елку. Она привела нас, а сама ушла по делам. Елка там была до самого потолка и вся усыпана сверкающими игрушками и разноцветными лампочками. Детей было очень много. Я потеряла Ройне и Кертту, но их подозвал к себе Дед Мороз взять пакетики с гостинцами, и я их увидела. Меня Дед Мороз не вызвал. А я бы рассказала стихотворение «Мужичок с ноготок», и он мне тоже дал бы гостинцы, и все бы громко хлопали.

Я это стихотворение очень хорошо рассказывала со сцены в прошлый Новый год в маминой школе. Все подходили ко мне и маме, улыбались, говорили: «Такая маленькая и так выразительно читает!».

К этому Новому году я отрепетировала его снова с мамой, но меня никто не попросил рассказать его, а Ройне и Кертту не умели так читать стихи. Они вообще никогда не выступали. Почему-то боялись, а я нисколько не боялась и любила выступать. Я летом в деревне у бабушки, в магазине на прилавке рассказывала стихотворение про трактористов. Меня все слушали и громко хлопали. Мне тогда бабушкины знакомые купили пряники. Они меня и на прилавок поставили, чтобы было, как на сцене, и дверь закрыли, чтобы никто не помешал. Но здесь просто никто про это не знал. А когда дети начали танцевать вокруг елки, Ройне и Кертту взяли и меня. Стало весело и жарко. Когда мы кончили прыгать, меня начали угощать леденцами и мандаринами. Теперь, когда мне стало весело, я увидела в дверях маму, она держала в руках мою шубку. Мама сказала, чтобы мы торопились: после обеда пойдем на Дворцовую площадь смотреть новогодний базар.

Вечером мама и папа повели нас на площадь Урицкого. Папа так называл площадь, на которой стоял дворец, а соседи в квартире называли эту же площадь Дворцовой. На площади была огромная елка, на самой ее верхушке сидела черная ворона с большим красным клювом. В клюве у нее был круглый желтый кусок сыра. По всей площади были расставлены ярко украшенные ларечки с елочными игрушками и гостинцами. Папа с мамой купили для нашей елки украшения и пакетики с гостинцами, а потом мы пошли пешком через Дворцовый мост. Было темно. У фонарей кружились пушинки снега.

К старой бабушке из деревни приехала в гости родственница. Каждое утро, когда все уходили из дома, они в белых платочках читали молитвы из бабушкиной старой-престарой книги и пели, а потом бабушка вынимала из своего зеленого сундучка лекарства и начинала лечить гостью. К бабушке и раньше, когда она жила еще в Виркино, приходили люди лечиться. У нее было заготовлено много лекарств: и в баночках, и в бутылочках, и высушенные листики, и корешки в мешочках. Меня с братом она тоже лечила, когда у нас были какие-нибудь болячки или животы болели.

Мама отвезла меня, Ройне и старую бабушку в деревню на весенние каникулы. Там у нас был двоюродный брат Арво, у него не было мамы, он жил со своими папой, бабушкой и дедушкой. Я играла с ним, хотя у нас часто получались драки, но мы мирились и снова играли.