Эптон Синклер: Широки врата

Они пошли в гостиницу, и он угостил ее скромным завтраком, держа кувшин со сливками на своей стороне стола. Затем он написал несколько записок. Одна пойдёт авиапочтой Рику, говоря: «С Альфи всё хорошо, он на пути к вам. Не говорите никому, кроме семьи, пока не увидите его, вы поймете, когда вы услышите его историю». Другая была Труди и пойдёт обычной почтой, потому что они согласились не пользоваться телеграфом, и все письма должны были быть самыми простыми и дешевыми, не вызывающими интереса. «Большая картина чудесна», — писал он. — «Она тщательно упакована и отправлена в Англию. Мне любопытно увидеть ваши новые эскизы. Прибуду в течение нескольких дней». Если какому-либо агенту гестапо удалось бы похитить эту записку, вряд ли он узнал бы много.

Ланни видел разгрузку «домашней мебели» с корабля и договорился с таможенными брокерами, чтобы сложили её в огнестойкий склад в ожидании дальнейших указаний. Тогда шофер вёз их в Бьенвеню, Ланни говорил об искусстве и архитектуре в Южной и Западной Испании, а Бьюти сообщила последние сплетни Побережья удовольствий. Все это было предназначено для шофера, так как слуги, так или иначе, знали все.

Бьюти сказала: «Кстати, у меня записка от человека по имени Хосе, который говорит, что он встречал тебя в Испании. Я как раз собиралась послать за ним, когда пришла твоя телеграмма».

«Где он?» — спросил Ланни.

— «Он в Каннах».

«Он помог мне. Я расскажу тебе о нем». — Он уже рассказал ей его историю, а теперь он вынул какие-то бумаги из кармана и написал на обратной стороне конверта: «хромой официант», и показал ей слова.

Так его первой обязанностью по прибытии домой стала телеграмма, говорившая Хосе взять такси и приехать. Бьюти находилась в состоянии тревоги, ибо слуга так много значит для женщины, особенно дворецкий, который руководит другими. Но у Лиз развилось такое страшное варикозное расширение вен! И если Ланни был уверен, что этот бедный калека сможет выполнять свои обязанности, вряд ли он может иметь впечатляющий внешний вид, но если он действительно может выучить французский язык, и если он не будет воровать серебро! — «Ланни, ты так безрассуден давать обещания, которые приходится выполнять мне!»

Тем не менее, все оказалось в порядке. Хосе достал себе приличный черный костюм и галстук, и все было готово к его роли. Его хромота не была оскорбительной, и он был скромным, благодарным и серьезным человеком, хорошо испытанным судьбой. Он рассказал историю своего бегства из Касереса. Он заплатил водителю пустого грузовика, чтобы тот довёз его до Кадиса, и проехал весь путь, лежа под одеялами только с куском хлеба и бутылкой воды. Он достал место на корабле в Марсель. Сбережений всей его жизни едва хватило, чтобы добраться сюда и экипироваться. Ланни перевел то, что он рассказал, а мать была тронута. Она сказала Ланни: «Дай ему немного денег, и скажи ему, чтобы он вернулся в Канны и попросил кого-нибудь там поучить его французскому. Он не должен появиться здесь, пока я не объяснюсь с Лиз и не удалю ее из дома. Иначе она может выплакать глаза». Хосе были вручены деньги и даны эти инструкции, потому что он сильно волновался об этом.

Далее Ланни навестил Сеньору Вильярреал и рассказал ей, что он сделал. Он объяснил, что должен заехать в Париж на неделю или около того, и после он будет готов вернуться в Марсель, упаковать картины надлежащим образом и взять их в Нью-Йорк. Он рассказал ей новости об ее друзьях, и как обходительны они с ним были. С сожалением он рассказал ей о страшном беспорядке, который наделали итальянцы в Испании. И она решила, что его совет был хорош. Она похвалила добросовестного искусствоведа, и до конца своей жизни не узнает, как он воспользовался её знакомствами.

Все на борт и в Париж! В этом городе-светоче жила жена Ланни. Иногда он просыпался в середине ночи и был поражен, когда осознавал, что у него другая жена. И почему он должен был оставлять её все время? Возможно, жена думает о том же. Жены склонны быть в одиночестве.

Теперь он собирается к ней, и гул двигателя соответствовал току его крови. Ветер, который обдувал его автомобиль, исходил от нее, и она говорила: «Скорее! Скорее!» Но встревал другой голос: «Успокойся!» Ибо шел дождь, и эта дорога вверх по долине Роны может быть скользкой местами, и было бы лучше прибыть позже, чем не прибыть никогда.

Странный мир, в котором жила Труди, «подпольный» мир подпольщиков и охотников за подпольщиками. «Старый крот! Как ты проворно роешь!» [179] Уильям Шекспир. Гамлет, принц датский (пер. М.Лозинский), АКТ I, СЦЕНА 5 Ланни не мог ни телеграфировать, ни общаться по телефону, чтобы сообщить, что он приезжает. Если что-нибудь задержит его, он не сможет сообщить об этом. Когда Труди получила записку о том, что кто-то приедет, чтобы осмотреть ее эскизы, она вышла и купила запас еды, а затем заперлась в своей студии и стала ждать. Каждый шаг в прихожей заставлял её сердце биться. Если шаги останавливались перед ее дверью, то ее сердце колотилось так, что она чуть не задохнулась.