Генри Лоусон - Рассказы

Джим таки приезжает! У него все в порядке — только вот в кармане ни гроша. Его встречает потоком радостных слез любимая сестра Мэри, он обменивается молчаливым рукопожатием с отцом и ведет долгий разговор шепотом с матерью, после чего настроение у него заметно падает. Братья воздерживаются от насмешек, отчасти потому, что сейчас рождество, отчасти ради матери, ну и, в-третьих, потому, что Джим умеет в случае надобности пустить в ход кулаки. Тете Эмме, которая очень его любит, удается в конце концов утешить его и развеселить.

Семья садится к столу. Приехал «папашин дружок» — старый бородатый золотоискатель. Его сажают на почетное место. («Мы, сынок, с твоим отцом на приисках вместе копали, когда вас никого еще и в помине-то не было».)

Только несколько часов прошло с тех пор, как вся семья оказалась в сборе, но уже начинает смутно чувствоваться взаимное недовольство — то самое непостижимое, едва скрытое чувство раздражения и обиды, которое неизбежно существует во всех семьях и загубило уже не одну молодую жизнь, так много обещавшую когда-то. Но присутствие тети Эммы и старого дружка разряжает атмосферу, и обед проходит вполне сносно.

На второй день рождества устраиваются скачки, или «спортивные развлечения». Но до Нового года никто из детей дома уже не остается. Тэд с женой возвращаются домой на свою одинокую ферму. Тома ждет его подряд по постройке то ли изгороди, то ли водоема; Джим, заняв пару фунтов у Тома, опять уезжает, твердо решив начать в новом году новую жизнь. Там он нанимается стричь овец, которых не успели остричь вовремя, объезжает лошадей, работает поваром и конторщиком при изыскателях, играет в карты, пьет и снова попадает в какую-нибудь историю. Джо некоторое время околачивается дома, а затем отправляется на северо-запад с новым гуртом скота.

Последний раз, когда я провожал старый год в Юрендери, окрестные горы были охвачены лесными пожарами, и казалось, что это светятся окна в домах большого города. Не надо было и праздничных костров…

Рождество в Берке — центре необъятных скотоводческих районов запада, — кругом степь да кустарник. Термометр показывает сто с лишком (страшно даже сказать с каким) в тени. Бесшабашные стригальщики, пройдя немало миль по пыльным дорогам, собираются там, чтобы кутнуть как следует на рождество, чтобы пить, «веселиться» и драться — а кое-кому допиться и до белой горячки — и в конце концов угодить в кутузку под звон рождественских колоколов.

Рождество в Берке бывает пьяное и развеселое. Трактиры, подчиняясь требованиям закона (а может, чтобы не огорчать сержанта — начальника полицейского участка), закрывают на первый день рождества парадные двери и, подчиняясь требованиям широкой публики, которая сама себе закон, открывают задние.

Рождество в Сиднее, хотя рождество в «жемчужине» австралийского юга справляется не так широко, как, скажем, пасха или Национальный праздник. Автобусы и трамваи заполнены по-праздничному оживленными людьми с корзинками в руках. Катера, в которые набиваются уезжающие на пикник компании, угрожающе оседают. «Поездка вокруг всего порта и к Мысу Центральной Гавани! Один шиллинг туда и обратно!» Вереницы поездов, уносящих туристов за Голубые горы и Великий Зигзаг, к Госфорду, к Брисбейнскому заливу и вдоль южного берега в прекрасную Иллавару… Сотни молодых людей, захватив палатки, отправляются удить рыбу в пустынных заливах или охотиться в горах, желая испытать все тяготы бродячей жизни. И по-настоящему, как это делали исконные пионеры, а не захватив с собой складные кресла, посуду, пианино и прислугу. Ведь до прекрасных суровых мест, где можно разбить лагерь в полном уединении от города, прямо-таки рукой подать.

Веселые пикники и праздничные компании располагаются в чудесных заливах гавани и вдоль побережья, и все это буквально не отходя от дома. Пикники при лунном свете на пляжах у подножия темных величественных утесов и на скалистых мысах, крутые, уступчатые берега которых изрезаны окаймленными песчаной лентой бухточками, где покрытый сверкающей пеной прибой с ревом бросается на берег.

А Мэнли-бич в праздничный день! Тысячи людей разгуливают по пляжу в ярких летних платьях, толпы голоногих ликующих ребятишек несутся туда, «где волна набегает на сребристый песок…», удирают от катящихся валов, затевают веселые игры с могучим океаном. Мэнли — наш родной Мэнли-бич, куда мы ездили со своими подругами! Мэнли-бич, граничащий с самой красивой гаванью на свете и омываемый самым величественным океаном. Заросшие папоротником овраги и «долины сказочной красы…» к северу и к югу; и в каждом тенистом уголке своя веселая компания или счастливая парочка.