Сомерсет Моэм - Покоритель Африки

— Я сразу направился к вам. Простите ли вы меня хоть когда-нибудь за то, что я не уберег Джорджа?

Люси вдруг охнула и с горьким разочарованием осознала, что совершенно забыла о брате, эгоистично радуясь встрече с Алеком. Ей было стыдно. Со смерти Джорджа прошло полтора года, до нее же весть дошла только год назад. И вот теперь, в самый важный момент, любовь захватила ее сердце полностью, не оставляя места для других чувств.

Девушка опустила глаза на подол платья. Белый с черным указывали на потерю близкого человека, но она знала: траурные цвета — обман. Люси вдруг вспомнила письмо Алека и охватившее ее беспросветное горе. Сначала ей казалось, что произошла ошибка и ее слезы — просто страшный сон. В том, что злой рок обрушился на Джорджа, была какая-то чудовищная несправедливость. Она так долго страдала, а Джордж — он так молод, совсем еще мальчик. Жестоко лишать его главной драгоценности — жизни. А потом Люси поняла, что это правда, и горе ее не знало границ. Все ее мечты пошли прахом, осталось лишь отчаянье. Девушка горько пожалела, что отпустила брата в эту злосчастную экспедицию, и винила себя за свой замысел. Должно быть, он проклинал ее, умирая. Отец мертв, Джордж тоже, она теперь совсем одна. У нее остался лишь Алек. И тут ее сердце, словно перепуганная зверушка, устремилось к нему, моля о любви и защите. Вся сила, которой Люси когда-то гордилась, вдруг ушла; она стала слабой и беззащитной. Душа же тосковала по Алеку, и любовь вместо ровного сильного света вспыхнула всепоглощающим пламенем.

Однако слова Алека отозвались в душе девушки горьким упреком, и тут ее взгляду явился Джордж, каким он запомнится ей навсегда: в спортивных брюках, точеная шея белеет в распахнутом вороте рубашки; а на голове панама, которая так ему шла. Она вновь заглянула в прекрасные голубые глаза брата, поймала его милую улыбку. Истинное воплощение благородного англичанина. Люси всхлипнула и произнесла с дрожью в голосе:

— Я говорила: если он погибнет как смельчак — мне не о чем сожалеть.

Алек едва расслышал тихие слова девушки и восхитился ее смелости. Люси продолжала едва ли не шепотом:

— Наверное, нашей семье был предначертан такой конец. Я рада, что Джордж погиб, не запятнав чести предков.

— Вы храбрая.

Она медленно покачала головой:

— Нет, это не храбрость. Это отчаянье. Иногда, вспоминая отца, я радуюсь, что Джордж мертв. Он хоть сражался за благородное дело и погиб героически, исполняя свой долг. Вернись Джордж живым, ему пришлось бы нелегко, так что горевать тут не о чем.

Алек не спускал с нее глаз, зная, что она сейчас скажет.

— Спасибо за все, что вы для него сделали.

— Не стоит, — серьезно ответил он.

Мгновение она молчала, а потом подняла на него спокойный взгляд и произнесла своим обычным ровным тоном:

— Скажите, ведь я могу им гордиться?

Не ожидая столь прямого вопроса, Алек чуть промедлил с ответом и испугался, что Люси это заметит. Его удерживали не муки совести, а физическое отвращение ко лжи, от которой Алека воротило, словно от протухшей воды.

— Думаю, да.

— Единственное мое утешение в том, что за отпущенный ему короткий срок Джордж избежал низости и подлости, всегда поступал честно и благородно.

— Именно так.

— Даже перед лицом смерти?

У Алека перехватило дыхание. Испытание оказалось тяжелее, чем он ожидал.

— Он бесстрашно встретил смерть.

Облегченный вздох вырвался из груди Люси.

— Слава Богу! Слава Богу! Вы не представляете, как важно для меня услышать это из ваших уст. Для меня его храбрость и, главное, его смерть в каком-то смысле искупают грехи отца. Значит, мы не испорчены, и я все еще могу себя уважать, снова могу смотреть людям в лицо. Как я благодарна Джорджу! Он воздал мне сторицей за любовь и заботу, за все мои страхи.

— Как хорошо, что я принес не только печальные вести. Я опасался, что вы меня возненавидите.

— Ни в коем случае.

Тут они услышали, что к двери подъехал экипаж.

— Это тетя Элис, — объяснила Люси. — Вернулась с ленча.

— Тогда я пойду, — сказал Алек. — Прошу меня извинить — сегодня я не хочу больше ни с кем встречаться.

Он встал и крепко пожал руку девушки.

— Вы не передумали?

— Прекратите! — воскликнула Люси и отвернулась. Слезы снова застилали глаза. Она попыталась рассмеяться. — Я стала такой слабой и чувствительной. Вы будете меня презирать.

— Мы еще увидимся, и очень скоро, — отозвался Алек.

Девушка вспомнила слова библейской Руфи: «Чем снискала я в глазах твоих милость, что ты принимаешь меня?» Счастье переполняло ее, а на лице вспыхнула прежняя прелестная улыбка.