Джон Фаулз - Мантисса [litres]

– Говорят, что большинство наблюдавших, кажется, меньше всего изучали линию надреза.

Доктор Дельфи улыбается – очень тонкой улыбкой:

– Сестра, мне нужно пойти в аптеку, получить две тридцатимиллиграммовые таблетки дембутопразила. А вы, пока вы тут, может быть, все же сделаете и то, зачем я вас первоначально вызывала?

В бледно-зеленых глазах за стеклами очков зажигается злобный огонек.

– Увидим… доктор. Мы еще увидим.

И, сделав этот прощальный выстрел, обозленная сестра – «доктор» в ее устах прозвучало скорее как плевок, чем обращение, – уходит.

Доктор Дельфи несколько мгновений глядит ей вслед, затем быстрым движением упирает руки в бока и поворачивается к пациенту. Смотрит на лежащего без сознания мужчину. И следующее ее движение оказывается абсолютно не медицинским. Она отводит правую ступню далеко назад и резко пинает в бок простертое на полу тело, с такой силой и точностью, что вполне можно предположить – она столь же хороший футболист, как и боксер. Эффект этого «пинка жизни» сказывается незамедлительно. Майлз Грин сразу же садится, держась рукой за пострадавший бок; по виду его никак не скажешь, что он только что выплыл из обморока.

– Это было больно.

– Именно этого я и хотела. Что за гадкую подлянку ты мне подкинул!

– А я думал, она получилась забавной.

Доктор сердито грозит ему пальцем:

– Я вызывала сестру Кори.

На его лице появляется выражение абсолютной невинности, глаза полны удивления.

– Но я думал, старшая сестра – это твоя идея.

Доктор Дельфи мерит его пристальным взглядом, потом снова отводит ногу назад, и он получает новый, еще более сильный пинок. Однако на этот раз Майлзу удается парировать самый страшный удар:

– Ну, это был просто экспромт.

– Ничего подобного! Она была отделана до малейшей реплики! Ты все время держал ее наготове, точно камень за пазухой. В своей обычной… ты просто пытался уложить меня на обе лопатки.

– Но ты прекрасно справилась с этим.

Он улыбается, она – нет.

– Да к тому же – старшая сестра ! Не думай, пожалуйста, что я не поняла, на что ты намекаешь!

– На что намекаю?

– Да на мою противную настоящую сестру!

– Всего лишь случайное совпадение.

– Да перестань же ты обращаться со мной как с кретинкой какой-нибудь! Ее очки меня нисколько не обманули. Я эти бледно-зеленые рыбьи гляделки за милю узнаю! Не говоря уж об этой ее манере вести себя: я, мол, святее, чем ты, во сто раз, святее не бывает! Вечно вынюхивает, где тут грязь. Грязь – с ее точки зрения. Говорит, это ее святая обязанность. Моральный долг перед историей. Свинья похотливая!

– Да нет, честно! Я кое-что другое имел в виду.

– А что касается этой инфантильной и совершенно необязательной непристойности, этой сцены с раздеванием перед… и дело не просто в том, что ты настолько лишен вкуса, лишен малейшего понимания того, как тебе повезло, что ты можешь хоть как-то видеть меня, не говоря уже о том, чтобы меня касаться, и… безнадежно! Я умываю руки. – Она продолжает, не останавливаясь: – Стоит мне только подумать о бесконечных часах, которые я… и над тем, что… наверное, я просто сошла с ума. – Он открывает рот, пытаясь что-то сказать, но она торопливо продолжает: – Двадцать минут назад все могло прийти к абсолютно счастливому концу. – Он осторожно подносит ладонь к подбородку. – До этого. Когда я просила тебя позволить мне посидеть у тебя на коленях.

– Тебе просто надо было доказать, кто здесь главный.

– Если бы тебе медведь на ухо не наступил и ты был бы способен различать тончайшие языковые нюансы, ты заметил бы, что я употребила выражение «приласкать и поцеловать», несомненно, сентиментальное и весьма избитое, но тем не менее вполне в данном контексте знаковое, во всяком случае, в кругах лингвистически умудренных, к каковым мы, по всей видимости, и принадлежим.

– Я заметил.

– Когда женщины говорят это, они хотят выразить свою нежную привязанность. – Она мрачно смотрит на него. – Полагаю, ты не распознал бы оливковую ветвь, даже если бы сидел в саду среди олив.

Он откидывается на спину и снова растягивается на старом розовом ковре, закинув руки за голову, глядит вверх, прямо ей в глаза:

– Твой стилистически весьма интересный синопсис данного сюжета имеет лишь один недостаток: в нем ничего не сказано о том, что ты нарочно выбрала такой момент, когда я не мог не отказать тебе.

– Отвергаю это утверждение целиком и полностью. На самом деле это был такой момент, когда от тебя требовался лишь скачок воображения.