Джон Фаулз - Мантисса [litres]

– Сквозь твой обруч.

Она подходит на шаг ближе и яростно взирает на него, скрестив руки поверх белого халата.

– Послушай, Майлз, пора нам кое-что как следует прояснить. Раз уж ты так точно сравнил себя с дрессированным псом, так и быть, приму участие в дурацкой игре – я спускаю тебя с поводка. Я понимаю – инфантильный ум должен каким-то образом высвобождать нецеленаправленную энергию. Но все эти роли, все эти шуточки, необходимость делать вид, что я даже и не слышала о Цветане Тодорове и о герменевтике {72} 72 Герменевтика — современная методология гуманитарного знания, уделяющая наибольшее внимание осмыслению (интерпретации) понятий и категорий, содержащихся в текстах; диегезис — подробное повествование; деконструктивизм — современное направление в философии и литературоведении, основанное на методе критического анализа (деконструкции) языка текстов с целью выявления скрытых (не только от читателя, но порой и от автора) смыслов. , о диегезисе и деконструктивизме, – со всем этим теперь покончено. Когда речь идет о литературных проблемах, требующих истинной зрелости и опыта, как, например, конец произведения, решаю я. Это ясно?

– Да, доктор.

– И можешь избавить меня от твоего сарказма. Должна напомнить, что ты всего лишь абсолютно случайное и преходящее биологическое явленьице и что…

– Что я такое?!

– Ты слышал. Микроскопическое ничтожество, амебоподобный трутень, трупная муха, заблудившаяся в полете сквозь неизмеримый зал вечности. Тогда как я – архетип женщины, наделенный архетипическим здравым смыслом, развивавшимся на протяжении многих тысячелетий, архетипическим пониманием высших ценностей. Сверх всего этого тебе, как и мне, прекрасно известно, что мое физическое присутствие здесь абсолютно иллюзорно и является всего-навсего эпифеноменом, результатом определенных электрохимических реакций, происходящих в правой и, если хочешь знать, патологически гипертрофированной доле твоего мозга. Более того, – она останавливается, чтобы перевести дух, – ну-ка убери руку с моей щиколотки!

– Да мне просто интересно знать, есть ли у архетипов щиколотки.

– Только попробуй поднять руку повыше, получишь здоровенный пинок. Какого еще не получал.

Он убирает руку.

– Итак, ты говорила…

– Вопреки твоим слишком ощутимым недостаткам и несоответствиям я все-таки сохраняла слабую надежду, что в один прекрасный день ты сможешь – с моей помощью – осознать, что самое малое, чем ваш эгоистичный, самонадеянный и надоедно-животный пол обязан моему полу за все его прошлые…

– Ради бога, не начинай все сначала!

– …жестокости, – это немного нежной привязанности, когда мы об этом просим.

– То есть требуется перетрах?

Она опускает голову, меря его пристальным взглядом, потом очень медленно направляет в его сторону обвиняющий палец, словно пистолет, курок которого она вот-вот готова спустить:

– Майлз, я тебя предупреждаю. Ты на самом краю пропасти.

– Тогда я беру обратно этот вульгаризм.

– Я сказала, что мне необходимо?

– Нежная привязанность. Постараюсь в следующий раз не забыть.

Она решительно скрещивает на груди руки и глядит на дальнюю стену комнаты.

– Между прочим, пока шла та последняя сцена, я приняла решение. Следующего раза не будет.

Тиканье часов с кукушкой звучит особенно громко в тишине, спровоцированной этим «указом». Губы Майлза расплываются в улыбке.

– Кто это сказал?

– Я это сказала.

– Как ты только что изволила меня проинформировать, на самом деле ты вовсе не стоишь здесь надо мной – ты у меня в голове. Мне не совсем ясно, каким образом любое решение по поводу нашего совместного будущего может зависеть от тебя одной.

Она бросает на него быстрый проницательный взгляд. В глазах его, в его улыбке светится нескрываемое самодовольное ехидство. Однако никогда еще, за всю долгую историю своего существования, подобная улыбка не стиралась с лица с такой быстротой. Несколько мгновений он способен издавать только слабое кряканье, затем резко садится, широко раскрыв от удивления рот. Из положения сидя он поднимается на колени, яростно водя руками в пустом пространстве, которое только что, пару секунд назад, заполняла она. Она бесследно исчезла. Он встает на ноги, в отчаянии снова ощупывая руками воздух вокруг себя. Поспешно оглядывает палату, приседает, чтобы заглянуть под кровать, потом снова оглядывает замкнутое серыми стенами пространство.