Юлия Лавряшина - Невозможная музыка

В мыслях пронеслось: "Если бороться, так до конца. Вернуть ее". Но в этом желании была примесь насилия, которое вообще-то Саша мог бы допустить, но не в отношении к Лильке. С самого детства она была для него, как музыка. И для той, и для другой Саша мог жить, но считал себя не вправе подчинить их.

Света в окнах дома не было, но это еще не значило, что там нет и Лильки тоже. Она могла сидеть и в темноте, ведь тоску электрическим светом не разбавишь. Или она уже уснула, наревевшись досыта. Или…

Саша подкрался к окошку, но ничего не смог разглядеть. "Надо войти!" — приказал он себе. Но ему понадобилось несколько минут, чтобы приготовиться к ее смеху…

— Ладно, — сказал Саша вполголоса и осторожно толкнул дверь, не сумев вспомнить: скрипит она или нет. Раздался звук, похожий на легкий вздох, но все же не настолько беззвучный, чтобы Лилька его не услышала.

В доме ее не оказалось. Саша быстро обошел единственную комнату, заглянул и под стол, и за спинку кровати. Его нисколько не удивило бы, если б Лилька, скрючившись, пряталась бы там от всего мира. Но ее не было. И темная пустота медленно вползла и поселилась в Сашиной душе тем холодом, который называется неживым.

— Ну, и где ты? — растерянно произнес он вслух, продолжая озираться, будто Лилька еще могла выползти из какого-нибудь угла.

Скорее всего, она была в городе, вернулась за ними следом, и так же бродила по улицам, как и он сам, надеясь растерять на ходу свою тоску. Зачем было мчаться сюда? Разве можно спасти ее от самой себя?

Саша вышел из домика и нашел взглядом скалу, где когда-то стоял орган. Выломанные им трубы, наверное, до сих пор валялись где-нибудь на берегу. Или кто-нибудь давно прибрал их для хозяйственных нужд. Это были хорошие трубы. Они умели излучать золотое сияние.

"Если б я остался Себастьяном, то сейчас прозябал бы в Мюльгаузене. И мучил бы фальшивый дряхлый орган, который никто не собирался ремонтировать. Тоже ничего хорошего… Зато на следующий год я женился бы на Марии Барбаре. А потом переехал бы в Веймар. Это уже совсем не то, что Мюльгаузен…" — Саша вынудил себя отвести взгляд от скалы, внутри которой до сих пор оставался ход в другое измерение. Уйди он сейчас, пожалуй, никто не опечалился бы настолько, чтоб это сделало жизнь невозможной… Но Саша не мог думать об этом всерьез, пока не убедился, что с Лилькой ничего не случилось. К тому же, орган был сломан.

Возвращаться в город немедленно не имело смысла, да и глаза от усталости закрывались уже сами собой. Саша вернулся в дом и лег на кровать, не раздеваясь, чтобы не соприкасаться кожей с остатками тепла тех двоих, что спали здесь в пред-идущую ночь. Не позволяя себе представлять, что происходило в этой постели до того, как оба уснули, он все же то и дело видел вырывающиеся из темноты фрагменты чужой жизни, и никак не мог увернуться от них, хотя то и дело рывком переворачивался на живот, потом опять на спину.

— Лилька! — вырвалось у него со стоном. — Ну, почему?!

Ангелы сжалились над ним и дохнули сном так дружно, что Саша выпал из реальности в одно мгновение. Ему опять привиделось что-то неприятное, о чем он забыл, проснувшись, но осадок остался. Он встал хмурым и не обнаружил в себе достаточно бодрости, чтобы продолжать ту борьбу за Лильку, на которую уже решился вчера.

— Кому это надо? — раздраженно спросил он вслух. — Только не ей. А я не собираюсь становиться для нее раком на безрыбье…

В умывальнике, прикрепленном к сосне, не оказалось воды. Саша несколько раз поддел ладонью железный язычок и разочарованно прищелкнул. Без всякой видимой связи с происходящим, его вдруг осенило: "Тогда орган отправил меня в Ордруф. Но сейчас я ведь уже не тот… И могу попасть совсем не туда. А что, если он действительно может дать жизнь, о которой мечтаешь? Вернуть мое прошлое до Игоря…"

Прикрывшись рукой, Саша опять высмотрел ту самую скалу. Отсюда пещера была не видна, но можно было не сомневаться, что она там. Куда ей деться? И камнями ее никто не станет заваливать, раз орган все равно сломан.

Словно перед кем-то оправдываясь, Саша быстро прошептал:

— Я только посмотрю на него. Я ничего не собираюсь делать.

Бегом вернувшись в дом, он запихал в рот остатки печенья, которое захватил из гаража для Лильки, и глотнул теплой воды из пластиковой бутылки. Это нельзя было назвать завтраком, но готовить было некогда, а кроме макарон, которые нужно было варить, и тушенки, найти ничего не удалось.

Его беспокоило, на месте ли "Ява", но орган звал к себе так мощно, что Саша не мог сопротивляться. Он бежал вверх, слегка задыхаясь с непривычки, и вспоминал, как когда-то, чуть ли не в прошлой жизни, также тяжело дышала за его спиной Лилька. Только не от усталости, а от возбуждения и страха…