Евгений Левандовский - Огнем опаленные

— А где те страшные письма? — вдруг спросила Валя.

— У меня в кармане.

— Ты порви их, не надо этих писем.

— Порву.

— Нет, сейчас порви. Где они?

Виктор достал из кармана письма. Валя схватила их и стала рвать на мелкие части.

Поезд дал гудок и лязгнул буферами. Валя выронила обрывки писем и судорожно обняла Виктора.

— Я приеду, обязательно приеду. Через неделю. Запомни. Ровно через неделю. На этом же поезде, — торопливо говорила она. — Если сможешь, встречай. Или сама доберусь.

— Я буду ждать тебя, Валя!

Валя бежала рядом с вагоном, потом стала отставать все больше и больше.

— Я при-и-е-ду! — донеслось до Виктора.

Он еще долго стоял на площадке вагона. Давно не видно Валю, скрылся вокзал. А он все стоял и смотрел на уплывающую вдаль Москву, где теперь оставались два родных ему человека — мама и Валя.

В тот же день Виктор был в своей части. А через неделю он поехал встречать Валю.

На станцию приехал раньше времени. Поезд опаздывал. Он ходил нетерпеливо по перрону, проклиная опаздывающий поезд, и думал: «Приедет или нет? Сейчас так трудно доехать. И сможет ли она достать пропуск. На словах все просто, а вот получится ли на деле?» Наконец, опоздав на несколько часов, показался поезд…

На площадке третьего вагона Виктор увидел Валю и побежал вслед за поездом.

— Валя! — кричал он, догоняя вагон и вскакивая на площадку. — Валя, дорогая, приехала!

Поезд остановился, и они сошли на перрон…

Взявшись за руки, не спуская друг с друга глаз, медленно шли по перрону.

— Воздух! — вдруг разнесся чей-то крик. — Воздух!!! — многоголосо повторило уже несколько голосов. Ударил станционный колокол, тревожно загудели паровозы. И тут же раздался душераздирающий визг и грохот взрыва.

Виктор глянул вверх. На станцию пикировал самолет, чуть в стороне кружились еще десятка два самолетов. Рядом со станцией затявкали зенитки, посыпая небо вокруг самолетов белыми хлопьями.

— Бежим! — крикнул Виктор, хватая Валю за руку.

И они побежали с перрона через железнодорожное полотно к лесу. Сзади все полыхало. Рвались бомбы, что-то рвалось в горящих вагонах, подталкивая их в спину горячими, упругими волнами.

Они перескочили через последнее железнодорожное полотно.

— Ложись! — крикнул Виктор, увидев впереди воронку и подталкивая к ней Валю. Они свалились в воронку, и Виктор посмотрел опять на небо.

Там все так же кружились немецкие самолеты, методично по одному вываливались из строя в пике…

Станция вся пылала. Земля вздрагивала. Над составами в густых облаках пыли и дыма летели какие-то обломки, рельсы вздыбливались, вагоны, как живые, подпрыгивали и катались взад-вперед.

— Виктор! — позвала его Валя.

— Ничего, Валюша, не бойся. Это скоро кончится, — сказал Виктор, оглядываясь.

Валя лежала рядом с ним бледная как полотно.

— Виктор, — вновь позвала она, — посмотри, что у меня там… на спине… Жжет и дышать больно.

…Из спины у Вали торчал большой, длинный, весь в заусенцах осколок.

Кровь упругими волнами била из раны, растекаясь по пальто, окрашивая землю.

— Валечка!.. Валя… родная… Подожди, я сейчас…

Виктор лихорадочно шарил по карманам, разыскивая индивидуальный пакет, в ужасе все повторяя: «Валечка, подожди, подожди, я сейчас…»

Но Валя с каждой минутой слабела, силы покидали ее, и Виктор, уже повидавший много крови в этой войне, понимал, что такие ранения смертельны…

— Виктор… любимый… — последний раз прошептали ее побелевшие губы, и она замолкла.

…Виктора нашел уже под вечер шофер из их части, который привез его на станцию. Весь перепачканный в крови, он сидел в той же воронке, положив к себе на колени Валину голову и устремив в пространство глаза.

На первый взгляд это была самая обычная радиограмма. Десятки подобных принимали радисты штаба. В ней говорилось, что задание командования будет выполнено, и просили срочно выслать боеприпасы, продовольствие, табак и питание для радиостанции. Но оканчивалась радиограмма цифрами «73!».

На условном языке разведчиков этой группы «73!» означало: попал в беду, нахожусь в руках врага, радиограмме не верьте, связь прекращаю, прощайте.

На просьбу встревоженного радиста штаба повторить текст радиограммы получен лаконичный ответ: «Вас понял, 73! связь кончаю».

С тех пор прошло три тревожных дня. Круглосуточное дежурство у радиоприемников, неоднократные вызовы в часы сеансов остались безрезультатными. Рация молчала.