Евгений Левандовский - Огнем опаленные

— Тебя скоро зачислят в нашу группу, — шутил Павел. — Все преподаватели тебя уже знают. Или отчислят Валю за невнимательность.

А Вале действительно было не до лекций. Расставшись вечером с Виктором, она думала только о нем. Представляла, как грустно и одиноко ему в этот поздний час идти домой по безлюдной Москве, и мысленно проделывала весь путь вместе с ним. И только тогда, когда, по ее расчетам, он уже должен был дойти, сама ложилась спать, пожелав и ему спокойной ночи.

Утром она просыпалась с радостной мыслью: «Скоро его увижу». И потом с нетерпением ждала той минуты, когда он появится в институте. Обычно Виктор приходил сразу же после первой лекции. И если опаздывал, она начинала волноваться.

Виктор ничего не говорил о своем чувстве, но Валя давно поняла, что Виктор ее любит, — для этого не нужно было слов. Она видела, с какой радостной, праздничной улыбкой встречал он ее. Каким счастливым блеском загорались глаза, когда он на нее смотрел. Она любила Виктора и была счастлива, что доставляет ему радость.

Ей было приятно, когда Виктор брал ее под руку. Так тепло и спокойно идти, прижавшись к нему, чувствуя его твердую добрую руку. Но на сердце у нее было тревожно. Она знала — еще несколько дней, и он уедет на фронт.

Однажды они, убежав пораньше из института, зашли в Сокольники. Шли молча по аллеям. Валя взглянула на Виктора. И такую любовь прочитала в глазах Виктора, таким счастьем светилось все его лицо, что невольно радостно рассмеялась.

— Ты что смеешься? — спросил с улыбкой Виктор.

— Да так, ничего.

— Ну, а все-таки?

— Просто хороший солнечный день. И весь ты такой же солнечный и радостный.

— Но ведь это все понятно.

— Почему?

— Потому что я люблю тебя, Валя.

Долго в тот вечер они бродили по парку, потом по притихшим улицам Москвы.

Слова были сказаны, и теперь они, радостно смеясь, выясняли и спорили, кто из них первый полюбил, и вспоминали, как оба мучились оттого, что Виктор никак не мог произнести эти слова…

Они уже подходили к Валиному дому, когда она вдруг расплакалась.

— Что с тобой, родная, ты о чем? — встревожился Виктор.

— Ты опять скоро уедешь на фронт…

— Но я должен ехать.

— Когда?

— Еще не знаю. Рука уже почти зажила. Теперь жду только письма.

— Какого письма?

И Виктор, не объясняя подробностей, рассказал ей, какого письма он ждет, по какому случаю получил отпуск в Москву.

— Я приеду к тебе, можно?

— Можно-то можно, но теперь ввели пропуска на проезд в прифронтовую зону. Как же ты без пропуска?

— А я уже узнавала. Очень просто. Возьму в деканате справку, что работаю на строительстве оборонных сооружений или на заготовке дров, и приеду.

В тот день Валя решила не ходить в институт. Они сидели у Виктора дома, когда в дверь постучала соседка.

— Виктор! Тебя к телефону.

— Это товарищ Лесин? — спросил незнакомый голос.

— Да!

— Говорят из почтового отделения.

— Что, пришло письмо?

— Да. Пришло сразу три письма на имя вашей матери. Почтальон понесла сейчас их вам. Я предупредила ее, чтобы письма вручили вам лично.

— Спасибо.

А через несколько минут они с Валей уже читали эти письма. Одно было от комиссара Тюрина, другое — от Василия Лапишева и Саши Михайлова, а третье — официальное извещение — «похоронка», как его тогда называли.

— Вот видишь, видишь… — захлебываясь слезами, говорила Валя. — А сам что говорил? Как все…

— Но я живой.

— Жи… во… й, — она прижалась к нему, — жи…во…й, а теперь опять у…е…дешь… — повторяла она сквозь слезы.

Виктор гладил ее шелковистые волосы, целовал заплаканные глаза, мокрые щеки, бессвязно повторяя: «Ну не надо, не надо… успокойся. Я с тобой…»

Поезд уходил рано утром. До самого рассвета Виктор с Валей не расставались. Они сходили к ней домой. Валя жила не с матерью, как говорил Павел, а с подругой матери — мать умерла накануне войны. Отец, когда уходил на фронт, чтобы Валя не осталась одна, попросил их соседку — подругу матери — присмотреть за ней. «Я никому не говорю, что живу одна, — объяснила Валя. — Не хочу, чтобы жалели».

Матери Виктор ничего не сказал накануне отъезда. «Не надо ее волновать раньше времени. Скажем завтра утром».

А утром, когда они пришли, мама еще спала.

— Мама, я уезжаю сегодня. Отпуск кончился.

— Уже? — Губы ее задрожали. — Когда же ты едешь?

— Через час ухожу. Ты не провожай. Меня проводит Валя.

…На вокзале было шумно и бестолково. Люди лезли в вагоны, кричали, толкались. Патруль внимательно проверял документы. Виктор нашел свой состав, предъявил документы, и они с Валей стали около вагона, ожидая отправления. Стояли, крепко прижавшись друг к другу, не обращая внимания на прохожих, на любопытных, выглядывающих из вагонов: для них сейчас ничего и никого не существовало — весь мир был только в них.