Сюсаку Эндо - Посвисти для нас

— Хватит тебе! Попробуй-ка появиться у этого ларька в школьной форме. Нас обязательно кто-нибудь засечет.

— Давай оставим ранцы и фуражки у меня.

— У тебя?

— Ага! Там сейчас только мама и старшая сестра.

— А отец? На работе?

— Отец… — В глазах Хирамэ впервые за все время появилась грусть. — Он умер. Когда я был маленький.

— Ой! А твоя сестра учится?

— Нет. Она вышла замуж, но ее муж сейчас в армии.

В окне вагона проплывали ряды домов, освещенных унылым послеполуденным солнцем. Одзу вспомнил, как накануне их сосед уходил в армию, как родня и жители ближайших улиц махали ему флажками. Япония, словно в болоте, погрязла в войне, которую она вела в стране, расположенной далеко за морем.

— Пойдем съедим по штучке. Есть десять сэн?

— Есть-то оно есть, но…

— Если не хватит, стащим у сестры какую-нибудь книжку, отнесем к букинисту.

— Ты такими делами занимаешься?

— Занимаюсь. Иногда.

С глухим стуком электричка остановилась на какой-то остановке, и в вагон с криками ворвались парни из другой школы. Это была средняя школа К., ученики которой по какой-то причине не ладили со сверстниками из школы Нада.

— Ха! Вкус калписа — вкус первой любви? Хорошо сказано! — Один из парней заметил Одзу и Хирамэ и крикнул еще громче: — Эй, надовцы! Чего уставились?

Поводом для агрессии послужило то, что Хирамэ, моргая, рассеянно смотрел на вошедших.

— Не обращай внимания, — тихо проговорил Одзу. — Сделай вид, что их нет вообще.

Однако молчание надовцев только раззадорило их противников:

— Ну и вонища! Они тут напердели, что ли? Задохнуться можно.

Остальные пассажиры раздраженно молчали. Одзу шепнул Хирамэ: «Выходим!», и они шагнули к двери, которая была как раз напротив. Если дойдет до драки, им точно накостыляют. Драться придется с тремя здоровыми парнями, и на Хирамэ особой надежды нет.

Как только электричка остановилась у сосновой рощицы, росшей вдоль реки Асиягава, Одзу быстро соскочил с подножки. За ним неуклюже слез Хирамэ.

По выбеленному руслу реки струился хилый поток. Через рощу на велосипеде проехал какой-то дядька.

— Эти пацаны… они идут за нами, — хрипло прошептал Хирамэ, оглядываясь. — Что делать-то?

— Говоришь, что делать? — разозлился Одзу. — Ввяжемся в драку — они нам навешают. Потому что сильнее. Ты в себе уверен, если придется драться?

— Не-а. Я привык, что меня колотят, так что мне все равно.

— Все равно ему!.. Зато мне не все равно!

Справа тянулась изгородь. В этих местах располагались большие особняки богатеев. На выгоревшей под солнцем дороге, которая пролегала вдоль реки, почему-то не было ни души.

— Эй, вы, надовцы! Стойте! — послышались голоса преследовавшей Одзу и Хирамэ троицы. — Стоять, говорят!

— Чего? — Одзу обернулся, ничего другого не оставалось. — Чего вам надо?

— Думали, можно на нас пялиться и вам сойдет?!

— Да вы сами стали пялиться!

— Так, значит? Лады! Вы начали — мы закончим!

Один из парней подбежал к Одзу и Хирамэ — ранец колотил его по спине — и преградил им путь:

— Ну-ка давайте! В речку быстро!

— Не дождетесь, трусы! Вас трое. Хотите трое против двоих?

— Ишь ты! Тогда давай один на один! — Парень, похоже, знал толк в драке. Он скинул ранец, прислонил его к сосне и спрыгнул в заросшее травой и усыпанное мелкой галькой речное русло.

— Ну иди сюда! Один на один!

У Одзу не было выхода — пришлось снять ранец, скинуть китель. Уверенности, что драка закончится в его пользу, не было, но уж раз дошло до такого, дело требовалось как-то довести до конца.

Он стал спускаться по берегу, и в это время Хирамэ схватил с обочины камень и швырнул его в противника Одзу.

— Уй-я! — отбив камень рукой, крикнул парень. — Этот гад камнями бросается. Сволочь!

Двое его приятелей схватили Хирамэ сзади и заломили руки. Он забился и запищал, как раздавленная лягушка.

Одзу прыгнул на соперника, но тот увернулся и заехал Одзу по коленке массивным башмаком. В следующий миг, вцепившись друг в друга, они покатились по земле.

— А ну-ка прекратите! — раздался громкий окрик. На том берегу реки откуда ни возьмись возникла женщина, наверное, шла куда-то по хозяйственным делам. — Кто-нибудь! Тут мальчишки дерутся!

Через пять минут…

Одзу лежал на отлогом речном берегу и смотрел в небо. Напуганные появлением домохозяйки, парни из школы К. быстренько надавали Одзу и Хирамэ пинков и тумаков и умчались как вихрь. Чувство досады и жалости к себе, которое испытал Одзу из-за того, что его избили, оставило в его душе след, как от горячего утюга. От этой раны все еще поднимался дымок унижения.