Джим Кокорис - Богатая жизнь

— Кто пытался?

— Тот, кто за рулем. У него длинные светлые волосы.

Папа повторил мои слова, потом стал неотрывно смотреть на улицу за моей спиной. Стоял, ничего не говоря. Мы все просто стояли и молчали.

— Тео, — спросила миссис Уилкотт. — Что-нибудь не то?

Папа не отрывал глаз от улицы. Он смотрел на что-то, что приближалось к нам издалека, на что-то, что мог видеть только он.

— Нет-нет, все в порядке, — произнес он почти шепотом. — До свидания.

Когда мы вернулись в дом, папа сказал мне, чтобы я шел к себе в комнату. Потом услышал, как он запирает входную дверь.

Морис Джексон серьезно подумывал о том, чтобы принять ислам, но в конце концов решил этого не делать. Я точно не знал, что это значит, но слышал, как он сказал, что ему потребовались годы, чтобы понять, что у него нет ни нужного благочестия, ни дисциплинированности, чтобы стать последователем такой строгой религии. Я слышал, как он говорил:

— У меня не такая сильная воля, чтобы исповедовать эту религию, знаю свой предел.

— Ну, что же, — ответил ему папа.

Я сидел на своем насесте на лестнице и слушал, как разговаривают папа, дядя Фрэнк и Морис, который собирался работать у нас. Его работой, по словам тети Бесс, будет беречь Томми и меня от похитителей, чтобы нас не похоронили заживо в каком-нибудь лесном заповеднике, пока будут собирать выкуп.

— Такое случается, милый, — прошептала тетя Бесс, сидя рядом со мной на лестнице, — такое случается.

Мориса решили нанять частично из-за красного пикапа, частично из-за Эдвины Харт, старухи с оранжевыми волосами, которая приковала себя наручниками к нашему крыльцу и потребовала, чтобы папа отдал все деньги на то, чтобы защитить полярную ледовую шапку от таяния. Все утро она не уходила с крыльца и кричала: «Спасите шапку!» Как только тетя Бесс увидела ее, она вызвала полицию.

— У нас на крыльце какая-то полоумная, — сказала она в телефонную трубку. Меня удивило, насколько спокойно вела себя тетя в этой ситуации, особенно если учесть, что дома не было ни папы, ни дяди Фрэнка, которые могли бы защитить нас от Эдвины, с ее шокирующего цвета волосами и противогазом на лице, застывшей в весьма вызывающей позе.

— Все с ума посходили, — сказала тетя Бесс, наблюдая за Эдвиной через окно. — Все чокнутые.

Полиция долго не приезжала, и в конце концов тетя Бесс предложила Эдвине кофе, который та с благодарностью приняла.

— Должны были прийти и другие, но, наверное, заблудились, — сказала она. Слегка подула на кофе. — Хороший кофе. Он без кофеина, дорогая?

— Да, мы пьем только такой.

Какое-то время спустя Эдвина перестала кричать «Спасите шапку!» и в ожидании приезда полиции и того, что полицейские снимут с нее наручники, села на ступеньки крыльца. Она заявила, что проглотила ключ.

— Боже мой, вы же могли подавиться и задохнуться, — сказала тетя Бесс. — Большой он был?

— Ключ? Нет, не очень, — ответила Эдвина. — Я проглатывала и более крупные предметы. — Она порылась в коричневой брезентовой сумке, вытащила оттуда большую футболку с надписью «Спасите шапку!» и отдала тете Бесс. Тетя Бесс приложила футболку к своей груди. Под словами был рисунок, на котором таяло нечто, напоминавшее куб изо льда.

— У вас есть больший размер? — спросила тетя Бесс.

Когда наконец приехала полиция, Эдвина с радостью поехала с ними. Она была разочарована тем, что никто с телевидения так и не появился и не снял ее арест. Ей хотелось поскорее очутиться дома и продолжить свой крестовый поход.

— Акция была плохо спланирована, — сказала она тете Бесс, когда ее уводили. — Наверное, дала группе неправильный адрес. Они могут прийти попозже.

— Тогда я оставлю кофейник на плите, — пообещала тетя Бесс.

Узнав об этом происшествии, папа решил нанять Мориса.

— Как вы думаете, что случилось с той, что протестовала вчера? Вы сталкивались с подобными ситуациями? — спросил Мориса папа.

— Да. Мне приходилось сталкиваться с разными ситуациями. Так или иначе, я смогу справиться с любой ситуацией.

Морис был лет на десять моложе папы и раньше играл в Национальной футбольной лиге в то время, когда футбол, по словам дяди Фрэнка, еще «был игрой, а не бизнесом». Играл он за «Чикагских медведей».

— Я был атакующим форвардом, наверное, поэтому вы и не слышали обо мне. Тогда я был гораздо мощнее.

У него был низкий, спокойный голос, который, казалось, сначала парил где-то у самой земли, и лишь потом постепенно поднимался в воздухе. Мне нравилось, как он звучит, и я подумал, что и Морис, у которого такой голос, мне тоже понравится.