Джим Кокорис - Богатая жизнь

Когда он ушел, мы с тетей Бесс спустились в столовую, где за столом сидел папа, читая про себя документы, оставленные ему Морисом.

— Он то, что нам нужно, — с горячностью заявил дядя Фрэнк. — У него есть уровень. Он работал со многими шишками, с всякими знаменитостями, которые приезжали в Чикаго.

Папа продолжал молча изучать бумаги.

— У меня есть некоторые сомнения.

— Он черный, — сказала тетя Бесс. — Он же всех соседей перепугает. Неужели нельзя нанять белого телохранителя?

Дядя Фрэнк махнул рукой и налил кофе.

— Думаю, что именно поэтому нам и следует его нанять. Все сдвинутые будут знать, что к нам нос совать не стоит. Белого они не побоятся. И к тому же этот парень играл за «Медведей».

Папа положил бумаги и прочистил горло:

— Его отношение к религии. Мне это показалось, хм, немного странным.

Дядя Фрэнк пожал плечами.

— Он серьезный человек. Как это говорят? Вдумчивый.

— Он же бывший футболист.

Дядя Фрэнк порывисто поставил чашку.

— Ну вот, срабатывает стереотип. Сейчас есть много вдумчивых спортсменов, Тео. Отбрось свои предубеждения. То, что он не учился в Гарварде, не мешает ему быть вдумчивым человеком. Вот я, вдумчивый человек. Вдумчивости во мне выше крыши. А я не учился в этом твоем Гарварде.

Папа откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. Потом, глядя поверх моей головы, сказал:

— Тедди, мы нанимаем этого человека, чтобы вам с Томми никто не мешал. Мы не хотим, чтобы вам постоянно докучали.

Я сразу же подумал о Бенджамине. И мысль о том, чтобы нанять Мориса, показалась мне особенно привлекательной.

— Хорошо!

— Ладно, попробуем, с месяц или около того. Если окажется, что положение не улучшилось, изменю свое расписание и сам буду отводить их в школу и забирать обратно.

— Тео, тебе почти шестьдесят, у тебя больное сердце, — увещевал его дядя Фрэнк. — Что ты будешь делать, если что-то случится, если кто-то попытается что-то с ними сделать? Бросишься на нападающего и свалишься замертво от остановки сердца?

— Не надо нам его нанимать, — вставила тетя Бесс, забирая кофейник и идя на кухню. — Эмили Роудбуш и Янки-Скупердяю не понравится, если он будет слоняться поблизости.

Папа еще раз глубоко вздохнул и посмотрел в окно.

— Наверное, если мы наймем телохранителя, который будет оберегать детей, это не выйдет за рамки допустимого.

— По-моему, это неплохая мысль. Очень неплохая, черт возьми! — сказал дядя Фрэнк, но папа ничего на это не ответил.

На следующий день Морис провожал нас в школу.

— Ходьба неплохое физическое упражнение, — объяснял он. — К тому же, это дает возможность узнать окрестности.

Пока мы шли, я оглядывал Уилтон критическим оком. Теперь знакомые дома и улицы казались мне подозрительными. Я всматривался в них в поисках притаившейся опасности, например красного пикапа или Эдвины Харт, но нигде не было заметно даже их следа.

Морис был высоким и худым, волосы коротко подстрижены и слегка припорошены сединой, походка легкая и размеренная. Мне было трудно шагать с ним в ногу. Томми шел в нескольких шагах впереди нас, и глаза его были прикованы к тротуару. Он старался наступать на каждую трещинку, потому что Джереми Боденс сказал, что это сломает шею мисс Мак-Хью, воспитательницы его группы.

— Я иду слишком быстро? — спросил меня Морис.

— Нет. Все в порядке.

— Лучше скажи сейчас. Я не хочу, чтобы по моей вине ты устал еще до прихода в школу.

За несколько кварталов до школы мимо нас медленно проехала и остановилась полицейская машина. Из нее вышел офицер, толстенький, с бледной кожей и в ботинках на толстой подошве, и спросил Мориса, не наш ли он телохранитель.

— Да, — ответил Морис, продолжая идти с нами, — именно так.

— Это просто проверка, — сказал полицейский. — Нас известили, что с сегодняшнего вы начинаете работать. Если понадобится, мы поможем, — добавил он, сел в машину и уехал.

Морис лишь кивнул головой и взял Томми за руку, потому что мы стали переходить дорогу.

Когда наша троица вступила на школьный двор, все дети на минуту перестали заниматься своими делами и посмотрели на нас. В основном на Мориса.

Но ему как будто было все равно. Он медленно пошел к забору, вытащил из кармана большую коричневую трубку и осмотрел, вертя в своих крупных пальцах, прежде чем закурить. Томми побежал к качелям.

Я так и остался стоять там, где меня оставил Морис. Поскольку раньше телохранителей у меня не было, я не знал, что мне полагалось делать. У меня была смутная мысль, что я нахожусь в зоне защиты, и я не хотел выходить из нее, чтобы не сердить Мориса.