Джим Кокорис - Богатая жизнь

— У вас все есть? — спросила нас тетя Бесс. — Вы ничего не забыли, надели свои костюмы полностью?

— Да, — ответил я. Мы с Томми были одеты вампирами, на нас были легкие полиэтиленовые плащи и белые клыки, которые тетя Бесс купила накануне в супермаркете. Костюмы не шли ни в какое сравнение с теми, которые делала для нас мама, но я не сказал этого тете Бесс. Она ими гордилась, и я был благодарен ей за ее внимание. Моя старая любовь к Хэллоуину вернулась в тот день утром, на празднике в школе Св. Пия. Я был рад тому, что мы пойдем по домам, пусть и в дешевых костюмах из магазина, пусть даже праздник будет длиться только до появления на экране Софи Лорен.

Снаружи у начала подъездной дорожки нас ждал Морис. Когда мы подошли к нему, Силвэниес наклонил голову и сказал:

— Добрый вечер. Наше счастливое знакомство доставит мне поистине ни с чем не сравнимое наслаждение.

Морис долго смотрел на Силвэниеса, прежде чем в свою очередь наклонить голову. Глядя на выражение его лица, я заподозрил, что он не видел «Темной башни». Он пыхнул трубкой и взял за руку Томми.

Сначала мы остановились у двери миссис Роудбуш, и нашли на крыльце корзинку с красными яблоками с запиской на ручке «Берите по одному!». Когда шли обратно по дорожке, я увидел ее в окне, она наблюдала за нами. Я поднял руку с яблоком, показав, что взял только одно. Но как только она увидела меня, сразу же задернула штору.

— Жаль, что Эмили не очень любит праздники, — заметил Силвэниес, пока мы шли назад. — Вероятно, с ними у нее связаны определенные воспоминания.

Мы, не спеша, ходили по Стоун-авеню то в одну сторону, то в другую, но всюду вызывали ажиотаж. Большинство маленьких детей, подходивших к двери, не отрывали глаз от Силвэниеса, онемев от испуга и, как я подозреваю, от удивления. Из всех, ходивших по округе в костюмах, он был самым старым. Миссис Ханрахан, жившая в самом конце квартала, примерно ровесница тети Бесс, закрыла рот рукой, когда увидела нас, и сказала: «Надо же, будь я проклята!» Потом попросила у Силвэниеса автограф.

Когда мы пришли к Уилкоттам, нас приветствовала миссис Уилкотт в длинном белом платье с бумажными крыльями, которые беспомощно хлопали при ходьбе. На ней также была сверкающая золотая корона с красным камнем спереди, отражавшим и дробившим яркий свет на парадном крыльце.

— Догадайтесь, кто я! — сказала она, открыв нам дверь.

— Боже мой, вы сестра милосердия! — сказал Силвэниес, щелкнув пальцами.

Миссис Уилкотт улыбнулась ему, но в глазах появилось разочарование.

— Нет, — медленно произнесла она, отделяя каждое слово, как будто это было целое предложение, — Я Белинда, Добрая Колдунья с Запада.

— Да, конечно, конечно, у вас ведь крылья, — сообразил Силвэниес. Потом взял с подноса большое печеное в сахаре яблоко, которое поднесла ему миссис Уилкотт.

— Тедди, а это тебе. Я сделала его специально для тебя. — Она протянула мне другое яблоко, на нем глазурью было написано мое имя.

— Спасибо, — сказал я, хотя и вспомнил, что в последнее время уже два раза говорил миссис Уилкотт, что не люблю яблоки.

— Мистер Силвэниес, у меня к вам просьба, — сказала миссис Уилкотт. — Я бы хотела сфотографировать вас для своей колонки в газете. Вы не возражаете? — Она широко открыла дверь.

— Сфотографировать? Конечно, конечно, — согласился Силвэниес, — буду рад оказать вам эту услугу.

Мы вошли и подождали, пока миссис Уилкотт взяла аппарат.

— Скорее! — крикнул Томми. Ему хотелось обойти как можно больше домов и до краев наполнить свой праздничный пластиковый мешок.

Миссис Уилкотт поставила нас у входной двери, Силвэниес был между мной и Томми, положив нам на плечи свои костлявые руки. Морис со своей трубкой дожидался на крыльце. Она сделала несколько снимков, с каждой вспышкой подходя на шаг ближе, а за спиной у нее дергались бумажные крылья. Я даже подумал, что она наткнется на нас, так близко она подошла.

— Хочу сделать несколько портретов.

Закончив, она взяла меня за руку и отвела в сторону.

— Молюсь за вас, — сказала она, глядя на меня широко открытыми честными глазами. — И Бенджамин тоже. Он молится каждую ночь. Знаю, что он молится за тебя.

Я кивнул головой, но не поверил. Не мог представить себе Бенджамина, молящего Бога о чем-то, кроме того, чтобы братьев Сеззаро сбило грузовиком.

Когда мы уходили, миссис Уилкотт спросила Силвэниеса, не сможет ли он снова сыграть свою знаменитую сцену из «Темной башни». Она хотела записать ее на видео и показать в той части своей программы, в которой ничего не готовила.