Миклош Залка - Осада

Выйдя на улицу, Вильмош быстро пошел по направлению к центру, а услышав за спиной чьи-то шаги, ускорил шаг. Оглянувшись, он увидел знакомого артиллериста, который догонял его. В руках у солдата оказалась буханка хлеба, которую он сунул Вильмошу, и что-то сказал, но парень не понял что. На прощание артиллерист оторвал парню кусок газеты и отсыпал в нее целую горсть махорки.

Вильмоша в двух местах останавливали русские патрули, но сразу же отпускали, как только он показывал им свой документ.

Когда же Вильмош наконец добрался до своего дома и спустился в подвал, то первым делом отыскал глазами Катицу, которая сидела на матрасе, низко опустив голову. Вонецне сидела рядом, набивая сигаретные гильзы табаком.

— Ну, что я тебе говорила, — почти торжественно произнесла хозяйка, заметив парня, и толкнула Катицу в бок: — Видишь: ничего с ним не случилось. Он нам еще и хлеба принес.

Катица подняла голову и, счастливая, улыбнулась Вильмошу.

Маршал терпеливо дожидался капитана в коридоре.

Капитан вернулся довольно быстро. На нем была новенькая, с иголочки форма, сапоги блестели как зеркало, фуражка молодцевато чуть-чуть сдвинута набекрень.

— Ваши сведения подтвердились, — доложил капитан. — Сказали, что он еще несколько дней назад перебрался из убежища в квартиру и уже работает. Мастерская у него находится на самом верхнем этаже.

Маршал посмотрел вверх и еле слышно вздохнул.

— Я твердо уверен, что скульптор возьмется за это дело, — проговорил капитан, поднимаясь по лестнице вслед за маршалом. — Уж раз мастер принялся за работу, то это добрый знак, товарищ маршал. Сейчас самое трудное в том и заключается, чтобы заставить жителей вылезти из подвалов, куда их загнала война.

— Посмотрим — увидим, — коротко бросил маршал, взглянув на капитана.

— Разумеется, но я уверен, товарищ маршал… Если художник начинает работать, когда еще не смолкли пушки, это означает, что в нем появилось нечто новое, что в известной степени противостоит старому…

«Капитан, а такой наивный… Неужели и я в его звании был таким же? — Маршал покачал головой. — Нет, я и тогда умел заглянуть внутрь событий, а не судил по внешним признакам». Он остановился и сказал:

— Из-за этих проклятых лестниц с бесчисленным количеством ступенек я, собственно, и не люблю бой в городе. — Маршал горько улыбнулся.

— Зато бой в городе — это настоящее искусство, тем более в Будапеште… — Капитан тоже улыбнулся. — И вы в этом деле выступаете как настоящий художник…

— Я не невеста, так что не расточайте попусту свои комплименты.

Капитан на миг остановился, придав лицу обиженное выражение.

Поднявшись на третий этаж, маршал замедлил шаг и сказал:

— Ну и высоки же у них тут этажи.

— Да, товарищ маршал, высокие. Это довольно старое здание, что заметно и по толщине стен. Когда его строили, лифтов еще не было и в помине. — Капитан на миг замолчал, а затем несколько смущенно сказал: — Что же касается вашего замечания, то я вовсе не собирался льстить вам: сказал, руководствуясь собственным убеждением, а вы не так поняли меня.

Маршал махнул рукой и стал подниматься дальше.

Перед последним этажом капитан обогнал его, чтобы постучаться в дверь скульптора, но маршал остановил:

— Подождите немного. — Отдышавшись, он сказал: — Теперь можете стучать.

Капитан кулаком застучал в дверь.

Маршал нахмурился, но от замечания все же воздержался.

Дверь открыла красивая женщина лет тридцати пяти. Смерив обоих пришельцев внимательным взглядом, она бросила одно-единственное слово:

— Униформа!.. — И, захлопнув дверь, прокричала на ломаном русском языке уже из-за двери: — Квартир нема! Английский территория! Квартир нема!

— Прежде чем бить в дверь кулаком, скажите этой женщине что-нибудь такое, чтобы она обрела разум, — недовольно пробормотал маршал.

— Мы ищем скульптора, — проговорил капитан по-венгерски и тут же поправился: — Мы пришли к господину скульптору. Прошу вас, откройте! Мы хотели бы поговорить с ним…

Женщина лишь приоткрыла дверь и, глядя в щель, спросила:

— Вы говорите по-венгерски?

— Имею честь разговаривать с супругой мастера? — вежливо спросил капитан.

— Я веду у него хозяйство. — Она слегка покраснела. — Я даже не знаю, поднялся ли он из убежища, сейчас посмотрю. — И она снова закрыла дверь перед самым носом военных.

— Гостеприимная хозяйка, ничего не скажешь, — пробормотал маршал. — Думаю, мне еще повезло, что я не знаю венгерского.