Аврора Гитри - Татуированные души

Он не причинит ей зла. Как и она ему. Они оба прокляты.

Преодолев, ступень за ступенью, расстояние до своей квартиры, он чертыхается про себя. Какой дурак! Он приказал себе прекратить все размышления, и поэтому даже забыл достать из кармана ключ перед тем, как поднять ее с пола. Придется опустить ее обратно.

Он находит уголок почище, слева от двери. Он усаживает туда девочку, стараясь прислонить спиной к стене. Затем, дрожа, щупает свою одежду, чтобы найти ключ и открыть квартиру.

Острей, чем обычно, он ощущает нищету своей обстановки. У него нет кровати. Нет даже матраса, на который можно было бы положить измученное тело умирающей соседки. На полу, рядом со стулом, валяется только посеревшая влажная циновка.

Он бросает взгляд на свою подопечную, которая, не в силах поднять голову, свесила ее набок. Ее выражение лица может на первый взгляд показаться насмешливым. Но он понимает, что это не насмешка, а отчаяние.

Он тянет ее за руку, тащит в квартиру и усаживает на стул, затем запирает за собой дверь.

Он смотрит на мокрую с головы до ног девочку, безвольно и угловато обвисшую на сиденье. Человек говорит себе, что он должен вдохнуть жизнь в это бледное и холодное тело, должен наполнить его теплом. Вернуть ему человеческий облик. Он пытается вспомнить, что делала женщина с красными ногтями, чтобы избавить его от вкуса крови во рту, чтобы облегчить страдания его тела.

Она вымыла его в большом количестве воды. Человек в маске бросается к плитке у окна, берет самую большую кастрюлю, идет за ширму, чтобы наполнить ее водой и поставить греться. Заметив сумку, принесенную Пхра Джаем и лежащую под окном, он вспоминает о травах, которые монах, наверное, в нее положил. За прошедшую жизнь человек в маске понял, что травы восстанавливают утраченные силы. Монах часто кладет их в сумку с продуктами, чтобы помочь своему подопечному расслабиться. Человек запускает пальцы в пакетик и бросает горсть шуршащих лепестков в воду. Потом добавляет несколько листочков мяты в память о женщине под зонтиком.

Так, что дальше?

Человек оборачивается к девочке, чье тело поникло на стуле. Лужица воды стекает с грязного рукава на прогнившие половицы. Человеку в маске приходится признать очевидное. Ему необходимо ее раздеть. Освободить от тряпок ее тело и вымыть его.

Он колеблется. Он еще никогда не прикасался к голой женщине. Сама мысль об этом пугает его. А вдруг она очнется? А вдруг начнет кричать и звать на помощь?

Он выпрямляется, обходит вокруг пластикового стула и становится на колени перед куклой с голубоватой кожей. Слегка наклонив голову, он убеждается в том, что глаза девочки широко открыты, расширенные зрачки уставились в пустоту, которая заволокла туманом ее разум. Как и несколькими минутами раньше, на лестнице, он осторожно касается ладонью ее руки.

Девочка не шевелится. Лишь тихий хрип срывается с ее бледных губ.

— Мне надо снять с тебя одежду… — говорит он как можно более мягко. — Чтобы вылечить тебя.

Она неподвижна и ничего не отвечает. Человек в маске вздыхает.

— Ты поняла, что я сказал? Я раздену тебя и буду лечить, — повторяет он более решительно.

На этот раз девочка делает неуловимое движение головой, напоминающее кивок.

— Очень хорошо. Давай начнем, — говорит он ободряюще.

Он обхватывает ее рукой и ведет за ширму. Он чувствует, как ее грудь касается его бока, и мягкий жар охватывает его. Вот уже долгие годы его тело не прижималось к телу другого человека. И это неожиданное объятие вызывает слезы у него на глазах. Потрясенный, он сажает наркоманку у раковины и делает глубокий вздох.

— Это просто ребенок, — бормочет он, глядя на нее, застывшую в той позе, которую он ей придал.

Ей действительно очень плохо.

Человек начинает дрожащими пальцами расстегивать пуговицы на ее рубашке, прислушиваясь к бульканью воды за спиной. Он распахивает ее кофту и жмурится. Чувствует, как маска давит ему на лицо, впивается в скулы. Маска прилипла к коже из-за дождя и заставляет его испытывать такие мучения, что он в конце концов решается открыть глаза. Его взгляд падает на тело девочки: черные длинные полосы покрывают ее впалый живот и грудную клетку, ребра которой туго обтянуты кожей. Ее пупок исчез под слоем грязи. Синяки разных размеров, голубые неодинаковые пятна, усеивают ее груди, два маленьких высохших подгнивших личи.

Человек в маске смотрит в глаза девочки, словно отец, который бросает дочери молчаливый упрек. Девочка не мигает. Она много дней назад позабыла о своем теле. И у нее явно нет сил думать о нем вновь.