Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Мы едем осматривать английские соборы – мама, дочка и ее почтенный опекун! – объявила Беренис. – Мне всегда так хотелось побывать в Кентербери, Йорке и в Уэльсе! Тебе не кажется, что можно выкроить время хотя бы на это, раз уж нельзя поехать на континент?

– Прекрасная идея! Я, признаться, очень мало знаю Англию, и для меня это будет большое удовольствие. И мы будем совсем одни. – Он сжал ее руку, и Беренис поцеловала его в голову.

– Ты не думай, что я здесь сижу и ничего не знаю: о тебе так трезвонят в газетах, что и здесь слышно, – сказала Беренис. – У нас тут уже известно, что мой достопочтенный опекун и есть тот самый знаменитый Каупервуд. Поставщик мебели так прямо и спросил меня: правда ли, что мой опекун и американский миллионер, о котором напечатано в «Кроникл», это одно и то же лицо? Мне, разумеется, пришлось подтвердить. Но Артур Тэвисток, по-видимому, считает вполне естественным, что мой попечитель – такая выдающаяся личность.

Каупервуд усмехнулся:

– А что думает по этому поводу прислуга, этим ты, надеюсь, тоже поинтересовалась?

– Разумеется, милый. Это очень неприятно, но ничего не поделаешь. Поэтому мне и хочется уехать с тобой куда-нибудь. А теперь, если ты отдохнул, идем, я покажу тебе что-то очень интересное. – Она поднялась и с улыбкой поманила Каупервуда за собой.

Они прошли через холл в спальню, и Беренис, подойдя к столу, выдвинула ящик и вытащила оттуда две головных щетки с гербами графа Стэйна, выгравированными на серебряных спинках, запонку и несколько шпилек.

– Вот если бы по этим шпилькам можно было так же легко узнать, кому они принадлежат, как по этим графским щеткам, – перед нами открылся бы целый роман! – сказала она лукаво. – Но я, конечно, не выдам тайну благородного лорда.

В это время из-за деревьев, окружавших виллу, раздался звук овечьих бубенцов.

– Вот! – воскликнула она. – Когда услышишь эти колокольчики, где бы ты ни находился, не забудь, пожалуйста, это значит: пора ужинать. Так у нас здесь заведено вместо почтительных приглашений дворецкого.

Маршрут экскурсии, задуманной Беренис, проходил к югу от Лондона. Первая остановка была намечена в Рочестере, потом в Кентербери. Почтив эту божественную поэму, запечатленную в камне, они отправятся по реке Стур не в большой отель курортного типа, где сразу нарушится уединенная простота их поэтического паломничества, а в какую-нибудь маленькую деревенскую гостиницу, где им отведут комнатку с камельком и будут кормить самой простой английской пищей. Ибо Беренис читала Чосера и много других книг про эти английские соборы, и ей хотелось погрузиться в тот мир, который их создал. Из Кентербери они отправятся в Винчестер, потом в Солсбери и в Стонхэндж; оттуда в Уэльс, в Гладстонбери, Бат, Оксфорд, Питерборо, Йорк, Кембридж – и домой. Но всюду – она это ставила условием – они будут избегать всяких специально построенных для туристов заведений, будут выбирать самые уединенные гостиницы, самые глухие деревушки.

– Это будет очень полезно всем нам, – говорила Беренис. – Мы слишком избаловались. И может быть, если ты поглядишь хорошенько на все эти прекрасные старинные здания, ты станешь строить более красивые подземные станции.

– Тогда и тебе придется довольствоваться простенькими холщовыми платьицами, – усмехнулся Каупервуд.

Для Каупервуда прелесть этой поездки заключалась отнюдь не в соборах, деревенских домах и гостиницах, а в необычайной восприимчивости Беренис и ее способности чувствовать красоту. Ну какая из его знакомых женщин, будь у нее возможность поехать весной в Париж и в Европу, предпочла бы такой поездке осмотр каких-то английских соборов? Но Беренис была не такая, как все. Казалось, она умела находить в самой себе источники радости и наслаждения.

В Рочестере их водил гид, который рассказывал им о короле Иоанне Безземельном, о Вильгельме II, Симоне де Монфоре, Уоте Тайлере; Каупервуд, зевая, отмахивался от этих призраков. Они отжили свое, эти люди или какие-то непостижимые существа; по-своему насладились жизнью, потворствуя своим прихотям и желаниям, и давно уже обратились в ничто, как случится и со всеми нами, кто живет на земле. Куда приятнее смотреть на солнечные блики, сверкающие на реке, дышать свежим весенним воздухом. Даже и Беренис как будто была несколько разочарована будничным видом этого мертвого великолепия.

Но в Кентербери настроение у всех сразу изменилось, даже у миссис Картер, которая, признаться, отнюдь не интересовалась тонкостями церковной архитектуры.