Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Но конечно, ему отнюдь не улыбается финансировать все эти предварительные расходы из собственного кармана, и придется, пожалуй, в ближайшее время поехать в Соединенные Штаты. Там уж он постарается изобразить это предприятие в самых заманчивых красках: нелегкое дело выцарапывать из банков, синдикатов и у отдельных капиталистов, чьи алчные повадки он хорошо изучил, солидные займы для будущей контролирующей акционерной компании; но это даст ему возможность совершить оборот – завладеть лондонской подземкой, а потом, со временем, и вернуть долг своим заимодавцам-акционерам из расчета по меньшей мере два-три доллара за доллар.

Однако сейчас ему прежде всего надо отдохнуть и съездить куда-нибудь с Беренис. А когда он вернется, тогда можно будет еще раз побеседовать с Джонсоном и встретиться с этим лордом Стэйном, потому что, несомненно, от этих двоих многое зависит.

Поглощенный всеми этими делами и хлопотами, Каупервуд едва урывал время, чтобы повидаться со своей возлюбленной. Эйлин между тем уехала в Париж, а Беренис с матерью перебрались в Прайорс-ков. Беренис, по-видимому, была тоже очень занята – ездила по магазинам, обставляла дом. Она с увлечением покупала всякие изящные пустячки, и это в глазах Каупервуда придавало ей еще больше очарования. «Сколько в ней жизни! – часто думал он. – Какая жажда нового, какая способность радоваться – она и меня заражает ею. Ее решительно все интересует, и поэтому вполне естественно, что и с ней всем интересно».

Приехав к ней впервые в Прайорс-ков, Каупервуд обнаружил, что у них уже все налажено. В доме целый штат прислуги: повар, горничные, экономка, дворецкий, не говоря о садовниках и пастухах, которых держал лорд Стэйн. И Беренис радовалась и от души наслаждалась прелестями сельской жизни; но искренне ли это было или, может быть, только поза, Каупервуд наверное не мог сказать. Правда, она, видимо, по-настоящему любила природу, даже как-то особенно чувствовала ее: какая-нибудь птичка, цветок, дерево, бабочка могли ее растрогать и потрясти. Если и это было игрой, пожалуй, сама Мария-Антуанетта могла бы позавидовать такому мастерству. Когда Каупервуд приехал, Беренис стояла во дворе с пастухом, который пригнал стадо овец, чтобы показать ей ягнят. Увидев коляску Каупервуда, подкатившую по главной аллее, Беренис схватила на руки самого маленького, самого курчавого ягненка. Эта прелестная картинка восхитила, но нимало не обманула Каупервуда. «Позерство, – подумал он, – впрочем, ведь это для меня».

– Пастушка со своими овечками! – шутливо приветствовал он ее и, наклонившись, погладил ягненка у нее на руках. – Прелестные создания – появятся на свет и тут же исчезают, как весенние цветы.

Он сразу заметил ее изысканное летнее платье, но промолчал, подумав, что даже самый экстравагантный наряд на ней будет казаться вполне естественным. У нее был какой-то особый дар входить в любую принятую ею на себя роль с такой непринужденностью, что трудно было сказать, поза это или просто у нее так получается само собой.

– Если бы вы приехали чуть пораньше, – сказала Беренис, – вы бы застали нашего соседа, Артура Тэвистока. Он помогал мне устраиваться. Ему пришлось поехать в Лондон, но завтра он опять приедет мне помогать.

– Вот как, – засмеялся Каупервуд, – скажите, какая деловитая хозяйка! Заставляет работать гостей! Или здесь уж так принято, что работать считается главным развлечением? А меня что заставят делать?

– Бегать по поручениям. У меня столько их накопилось!

– Да ведь я с этого начал свою карьеру!

– Берегитесь, как бы вам не пришлось этим и кончить… Идем, милый, – тихонько шепнула она и тут же, подозвав пастуха, передала ему ягненка и взяла Каупервуда под руку.

Они пошли по зеленой лужайке к плавучему домику. Там на веранде под тентом был сервирован стол. В глубине у открытого окна сидела миссис Картер с книгой в руках. Каупервуд дружески поздоровался с ней, и Беренис повела его к столу.

– Ну вот, садись и наслаждайся природой! – скомандовала она. – Отдыхай и выкинь из головы Лондон и все свои дела. – И она поставила перед ним графин с мятной настойкой – любимый его напиток. – А теперь хочешь послушать, что я для нас с тобой придумала, если ты будешь свободен? Ты как думаешь, будет у тебя время?

– Сколько хочешь, милочка! – отвечал он. – Я все устроил. Мы с тобой вольные птицы. Эйлин в Париже, – прибавил он, понизив голос, – и, как она говорила, пробудет там по меньшей мере дней десять. Так что же ты придумала?