Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Олдермен Винклер, сторонник Каупервуда:

– С разрешения уважаемого председателя, следует предпринять меры для восстановления порядка на галерке, чтобы слушания могли проходить без помех. Мне представляется возмутительным, что при рассмотрении такого вопроса, когда интересы народа требуют самого пристального внимания…

Голос с галерки:

– Интересы народа!

Другой голос:

– Садись на место! Тебя подкупили!

Олдермен Винклер:

– С разрешения уважаемого председателя…

Мэр:

– Я прошу публику на галерке сохранять тишину для рассмотрения данного вопроса.

Аплодисменты; галерка погружается в молчание.

Олдермен Балленберг, крупный, загорелый, цветущий мужчина, сторонник Каупервуда:

– Прежде чем представить на рассмотрение совета постановление, которое носит мое имя, я прошу разрешения сделать одно заявление. Когда я внес проект этого постановления на прошлой неделе, то сказал…

Голос с галерки:

– Мы знаем, что ты сказал!

Олдермен Балленберг:

– Я сказал, что сделал это не по своей инициативе. Хочу объяснить, что я сделал это по просьбе ряда джентльменов, которые с тех пор выступали перед членами комитета, который теперь предлагает это постановление…

Голос с галерки:

– Довольно, Балленберг. Мы знаем, по чьей просьбе ты внес это постановление. Ты сказал, что мог сказать.

Олдермен Балленберг:

– С разрешения уважаемого председателя…

Голос с галерки:

– Садись, Балленберг. Дай возможность высказаться какому-нибудь другому взяточнику.

Мэр:

– Господа на галерке, прошу не перебивать выступающих.

Олдермен Хрванек, вскакивая на ноги:

– Это возмутительно! Галерка набита людьми, которые явились сюда, чтобы угрожать нам и оскорблять нас. Речь идет о крупнейшей публичной корпорации, которая долгие годы обслуживала этот город и делала это хорошо. А когда она обращается в городской совет с разумным предложением, мы даже не в состоянии нормально обсудить его. Мэр набивает галерку своими приспешниками, а газеты будоражат людей, которые тысячами приходят сюда и пытаются запугать нас. Я, например…

Голос с галерки:

– В чем дело, Билли? Ты еще не получил свои деньги?

Олдермен Хрванек, американец польского происхождения с интеллигентной, артистичной внешностью, потрясает кулаком в сторону галерки:

– Спускайся сюда и повтори это, трус!

Хор из пятидесяти голосов:

– Крысы!

– Билли, отрасти крылья и лети сюда!

Олдермен Тирнан поднимается на ноги:

– Мистер мэр, вы не думаете, что с нас достаточно этого безобразия?

Голос с галерки:

– Поглядите-ка, кто здесь. Разве это не Улыбчивый Майк?

Другой голос:

– Сколько денег ты рассчитываешь получить, Майк?

Олдермен Тирнан, повернувшись к галерке:

– Я хочу сказать, что могу отделать любого, кто соизволит спуститься сюда и поговорить со мной лицом к лицу. Я не боюсь веревок и пистолетов. Эти корпорации все сделали для города…

Голос с галерки:

– Ой-ой-ой!

Олдермен Тирнан:

– Если бы не трамвайные компании, то у нас не было бы никакого города.

Десять голосов с галерки:

– Ой-ой-ой!

Олдермен Тирнан храбро:

– У меня есть собственное мнение, в отличие у других.

Голос с галерки:

– Я бы так не сказал.

Олдермен Тирнан:

– Я говорю о компенсации за привилегии, которые мы собираемся предоставить.

Голос с галерки:

– Ты говоришь о своем кармане.

Олдермен Тирнан:

– Я и гроша ломаного не дам за этих дешевых прохвостов и трусов на галерке. Я скажу, что с этими корпорациями нужно обойтись по-справедливому. Они помогли обустроить город.

Хор из пятидесяти голосов:

– Ой-ой-ой!

– Ты хочешь, чтобы с тобой обошлись по-справедливому – вот чего ты хочешь!

– Голосуй по-справедливому сегодня вечером, не то пожалеешь!

К этому времени многие олдермены, за исключением самых мужественных и закаленных, были более или менее напуганы столь жарким оборотом событий. Битва с галеркой, а тем более с толпой на улице не предвещала ничего хорошего для них. Над ними восседал мэр, а перед ними находились репортеры, стенографировавшие каждую фразу и каждое слово.

– Не знаю, что мы можем поделать, – обратился олдермен Пински к своему соседу, олдермену Хрванеку. – У меня такое впечатление, что мы с таким же успехом можем и не пытаться ничего сделать.

В этот момент слово взял олдермен Джиллеран, невысокого роста, бледный, интеллигентный, настроенный против Каупервуда. По предварительной договоренности с мэром он был должен произвести вторую (и, как оказалось, последнюю) пробу сил по данному вопросу.